Солнечное затмение - [30]

   Около его кровати стояла Мариаса с зажженной свечкой. Но то уже была другая Мариаса. Пышное платье заменила простенький халат, волосы -- распущены, взгляд -- любопытный и немного наивный. Она разглядывала его с нескрываемым интересом. В зрачках отражались два маленьких взволнованных огонька. Интуитивно Жерас уже чувствовал, к чему клонится сюжет его нескучных приключений, но на всякий случай спросил:

   -- Королева панонская, вас что-то беспокоит?

   И тут произошло нечто совсем неожиданное. Мариаса поставила свечу на столик, потом вдруг растопырила пальцы и громко фыркнула точно разъяренная кошка. Огоньки в ее глазах забесновались от возбуждения. У Жераса бешено заколотилось сердце, он словно провалился на полторы эпохи в трясину времени, ибо он вспомнил... отчетливо вспомнил ту маленькую рыжую девчонку, которая учила его фыркать и пускать когти. Абсолютно те же самые жесты, тот же взгляд и то же чувство неловкости с его стороны. Принц обрадовался сам не соображая чему. Он тоже растопырил пальцы и фыркнул ей в ответ. Потом оба громко расхохотались.

   -- Так ты это помнишь?! -- спросил Жерас.

   Она кивнула.

   -- А то, как мы вместе с Фиоклитом играли в догонялки и носились по всему замку?

   Она снова кивнула и присела рядом с ним на кровать.

   -- И даже то, как мы сжигали тряпочных солнцепоклонников?

   Ее губы стали медленно приближаться к его лицу, потом тихий ласковый шепот:

   -- Ты кричал: "смерть еретикам!". А я визжала вместо них.

   Ее намеренно растрепанные волосы небрежно свисали на лицо, создавая завесу, за которой раскалялась страсть. Жерас слышал, как учащается ее дыхание и как пьянеет ее взор. Это сладостно-жгучее возбуждение передалось и ему. Все тело напряглось, а индикатор возбудимости, растущий чуть ниже пояса, стремительно пошел вверх.

   -- А помнишь, что ты мне сказала напоследок?

   Мариаса коснулась руками его груди, ее пальцы медленно расстегнули пижаму и проникли к телу. Ее охрипший голос уже был лишен звуков, так как весь состоял их страсти:

   -- "Когда ты станешь королем, ты возьмешь меня к себе в постель?" -- пышный веер ее волос прошелся по его лицу. Жерас почувствовал горячее дыхание настоящей хищницы.

   -- Но ведь я еще не стал королем...

   -- Правда? -- Мариаса резко отпрянула от него и, пожалуй, впервые ему улыбнулась.

   -- Надеюсь, ты не забыла, что я к тебе в гости прямо из гроба?

   -- Ничего, мы это быстро исправим.

   Мариаса взяла со стола листок бумаги, ножницы и вырезала полосу с зазубринами по одной стороне. Там же чудом оказался клей. Словом, ловкость рук и никакого мошенничества. Не прошло и полцикла, как она уже держала в руках бумажную корону, которая мягко опустилась на голову принца.

   -- Ну вот, теперь ты король. Есть еще проблемы?

   Жерас покачал головой.

   -- Да... с тобой не пропадешь.

   Потом она накинулась на него как одичалая голодная кошка, быстрым движением сорвала пижаму и задула свечу. Жерас хотел что-то сказать в свое оправдание, но она уже заткнула ему рот своим жадным поцелуем, а ее руки уже сомкнулись капканом на его мужском достоинстве.

   Она извивалась на нем как штормующая волна, стонала над самым ухом, без всякого стеснения проникала пальцами куда только ей вздумается. Ее язык неистово метался в его ротовой полости и проникал так глубоко, что Жерас боялся им подавиться. Своими дикими телодвижениями она сотрясала шаткий замок, кричала и царапала его спину. Все вокруг ходило ходуном. Жерас понял, что попал в лапы к львице. В перерыве между эпилептическими содроганиями слившихся тел он отчаянно спросил:

   -- Скажи мне только одно: я останусь жив?!

* * *

   Лошадь Даура Альтинора неслась наперегонки с его мыслями. Вместо пульса в висках в голове у него периодически билось одно и то же слово: "успеть... успеть... только бы успеть!". Лошадь творила настоящие чудеса. Известно, что никакой всадник не может быстро передвигаться по степи темноты. Главная причина -- усиливается встречный ветер. Светильники, хоть и защищенные стеклом, почти гаснут. Дороги не видать. Далее идут падения, травмы и нередко летальные исходы.

   Альтинор не был оригинальным исключением из общего правила. Пару раз под истерическое ржание кувыркающегося коня он делал сальто в воздухе и ударялся о землю в самых извращенных позах. Выл от боли и озлобления. Но все равно вставал, подбирал разбросанные мешки с порохом и мчался дальше, даже не думая снижать темп. Небесных костров в этой декаде было так мало, что их можно было пересчитать по пальцам. Что-то небожители совсем обленились и забыли о своих обязанностях. А может, воюют между собой, черт их знает... Над головой что-то озлобленно выло. Того и гляди, опять прохудится дно у какого-нибудь небесного моря и пойдет дождь. Ведь все их проблемы наверху вечно обрушиваются нам на головы.

   Франзарцы еще помнят, как во время бунта Анжена сверху прилетел шар пылающий огнем, пронесся над городом и с неистовым грохотом упал где-то на границе с Луизитанией. Горела чудовищная масса леса, это зарево было видно со многих деревень. Люди задыхались от дыма, бежали словно обезумевшие. Тогда-то некоторые испугались и подумали, что, согласно пророчествам солнцепоклонников, пришел Конец Тьмы. Паника была похлеще чем при пандемии параксидной чумы. Эдвуру даже пришлось посылать войска для успокоения народа.