Солнечное перо - [4]

Тогда Верн только улыбнулся, и…

Антия вдруг поняла, что земля плывет под ногами.

Фарешанские слоны взревели от ужаса, и это словно послужило сигналом: на столицу обрушились крики людей, звон рассыпающихся окон, далекий низкий гул, который был почти не слышен, но наполнял все тело вязкой слабостью и таким страхом, что Антия будто прилипла к мостовой. Она не могла двигаться и говорить, мозг захлебывался в панических воплях, приказывая ей со всех ног мчаться к спасательному дирижаблю, но тело не могло сделать и шага.

Она окаменела.

Антия смотрела: чарнские орлы взлетали с нервным громким клекотом, и кто-то из горожан вцепился в одну из лап, пытаясь спастись. Его втянули на птичью спину, в алый треугольник палатки, и орлы стали подниматься еще выше.

Антия видела: падают сундуки, раскалываясь и рассыпая уже никому не нужные пряности, жемчуг и серебро. Кто-то из помощников пробежал мимо, оставив отпечаток ботинка на розовой мякоти драконьего яблока. Земля с издевательской неспешностью плыла под ногами, и кто-то орал во всю глотку:

– Кит! Кит проснулся!

Одна из дворцовых башенок вдруг качнулась и неторопливо стала рассыпать кирпичи в зелень сада – невидимая рука схватила ее и отломила ради забавы, так ребенок ломает сахарные фигурки на торте. Кругом бежали, кричали, ревели, а Кит плыл по океану, и в мире не было той силы, которая сейчас сумела бы удержать его.

Все это заняло несколько мгновений, но Антии казалось, что она превратилась в муху в янтаре, и перед ней прошли тысячелетия. Потом ее подхватила королевская охрана, и Антия опомнилась – вместе со всеми рванулась к спасательным дирижаблям, которые нависали над столицей разноцветными рыбинами, почувствовала под ногами не текучую землю, а перекладины веревочной лестницы, и тело ожило – сработало так, как учили с раннего детства.

Наш мир – Великий Кит. Когда он проснется и поплывет, то нужно спасаться – бежать к дирижаблям, забираться в их животы и ждать. Час, день, три дня – Кит успокоится, и тогда можно будет спуститься на развалины своего мира.

– …аше …еличе…

В дирижабль набился народ. Когда надо было спасаться, никто не обращал внимания на сословные различия. Охрана провела Антию в королевский спасательный отсек – ее тотчас же принял лейб-медик, усадил в кресло и, протянув серебряную рюмку с лекарством, заметил:

– Магический удар. Очень сильный. Вас им накрыло.

Антия осушила рюмку и не почувствовала вкуса, лишь едва уловила мятный запах. Издалека вновь донесся гул и грохот – Кит плыл через океан, разрушая все, что надоедливые насекомые возвели на его спине. В королевском спасательном отсеке воцарилась тишина. Антия откинулась на спинку кресла, скользнула невидящим взглядом по собравшимся – здесь были и таллерийские сановники в темно-синих мундирах, и данвигонцы, даже затесался какой-то чарнец в золотой мантии и такой же золотой чалме, он сейчас стоял у круглого окошка, посеревший от страха, и беззвучно молился, стуча пальцами по виску и призывая на помощь своего великого Сокола.

Кто-то осторожно сжал руку Антии. Она обернулась – Эдвиг сидел рядом и выглядел пусть и испуганным, но очень собранным – и почему-то ей сделалось легче.

– Антия, вы меня слышите? – спросил он. – Лейб-медик говорит, что был магический удар. От Кита. Вас задело.

Она кивнула. Можно было посмотреть в окно и увидеть, как столица разрушается словно кукольный городок, который надоел своему маленькому хозяину. Люди карабкались по веревочным лестницам спасательных дирижаблей и падали в дым и огненную тьму. Кит плыл через океан, и все заполнялось мраком.

Их мир рухнул.

Перед окном что-то мелькнуло, и чарнец, который бормотал молитву, вдруг воскликнул с испуганным удивлением:

– Смотрите! Там сова! Здоровущая!

Антия закрыла глаза и улыбнулась.

Она знала, что там не просто сова, а филин. Крупный растрепанный филин с железным крылом.

– Таллерия в руинах. Данвигон полностью разрушен. Чарнской королевской династии больше нет. По самым скромным подсчетам, погибла треть населения мира.

Эдвиг едва слышно вздохнул. Провел по лицу ладонями, словно пытался стряхнуть страшный сон. Сгустился вечер – темно-синий, тревожный, подсвеченный пожарами. Дирижабли летели над горящими останками их мира, и Антия видела, что Кит продолжает плыть, охваченный пламенем и смертью. Министр обороны Келлеван опустил лист с докладом – к нему поступали данные со всего мира, с каждого командного пункта каждого дирижабля, и сейчас он, кажется, впервые в жизни не знал, что делать дальше.

Келлеван выглядел опустошенным, и Антия не знала, как будет справляться со всем этим.

– Он остановится, – сказала она так, словно хотела убедить не окружающих, а себя. – Какой запас хода в наших дирижаблях?

– Десять дней, ваше величество, – отрапортовал капитан. Келлеван кивнул.

– Потом нам предстоит очень много работы, – проговорила Антия. Люди вокруг казались акварельными набросками на стене. Плеснешь морской воды – и их не станет. – Пожары. Разруха. Голод. Кит никогда так долго не плыл.

Если бы здесь был Лефер, то он обязательно сказал бы о конце света. Словно прочитав ее мысли, Келлеван заглянул в свой лист и сообщил: