Солнечная пыль - [25]

И он рассмеялся.

Я уселся на диванчик, наблюдая, как отец натягивает потертые, с рваными дырами на коленях джинсы молодежного стиля. Для своих лет выглядел он отлично. Подтянутый, без капли лишнего жира, в меру подкачанный, со все еще узкой талией, широким разворотом плеч, украшенный замысловатыми татуировками, он производил впечатление на противоположный пол. Красивое лицо с высокими скулами, породистым узким носом с горбинкой, черными блестящими глазами, густые белой седины волосы длиной ниже лопаток неизменно нравились и девушкам, и женщинам. В отца влюблялись, его казавшаяся на первый взгляд безалаберная жизнь одинокого художника подогревала пыл очередной претендентки на его руку и сердце. Но отец больше всего на свете любил свободу, поэтому возле него никто долго не задерживался.

Я глянул на футболку с рисунком из черепов, увитых розами, на кожаную косуху в металлических заклепках и вздохнул. Хотел пригласить отца в какой-нибудь хороший ресторан. Он вдруг стянул косуху, бросил ее на диван и рассмеялся.

– Дева Мария, да на дворе лето! – сказал он. – Совсем я выпал из реальности с этой картиной. С чего-то вообразил, что осень… А ты чего молчишь? – набросился он на меня.

– Бесполезно что-то тебе советовать, пока ты из процесса не вышел, – нехотя ответил я. – К тому же в твоем лофте всегда сыро и прохладно, даже в жару. Наверное, поэтому ты и натянул кожаную куртку.

– Сам-то с иголочки… – пробормотал отец. – Ладно, сейчас переоденусь.

Он выбрал простые серые джинсы и белую тенниску-поло, волосы затянул в хвост.

Мы отправились в находящийся неподалеку рыбный ресторан. Оба любили это место, шеф-повар Хосе был давним приятелем отца. Заняв столик возле окна, заказали еду. Хосе вышел к нам, поздоровался, искренне сказал, как рад нас видеть. Они с отцом начали обмениваться новостями, я иногда вставлял свои реплики. В зал вошли две девушки, отец сразу замолчал и приосанился, Хосе заулыбался и сказал, что пойдет проверит, как там наш заказ и что «свежая треска готовится пять минут и как бы этот подлец Маурильо, поваренок-недоучка, не пересушил прекрасную рыбу, только сегодня утром выловленную…»

– Проконтролируй, – напутствовал вслед отец и улыбнулся повернувшейся к нему девушке, сидящей с подругой за соседним столиком.

Она покраснела и улыбнулась в ответ.

– Папа, нет! – быстро сказал я, зная, как отец любит заводить новые знакомства, и предполагая, что он намеревается пригласить девушек за наш столик. – Мне хотелось бы побыть только с тобой. Я завтра улетаю к маме.

– Вот как, – ответил он, перестав улыбаться и отвернувшись от соседнего столика. – Поэтому ты вспомнил и обо мне.

Я не обратил внимания на эту неоправданную колкость.

– Я же тебе говорил, что хочу съездить, ведь два года там не был, – напомнил я.

– Но мама с дочками приезжала год назад, – напомнил отец. – И даже почтили меня своим вниманием, навестили. Но вообще мы тогда провели с ними чудесный день. И девочки такие красавицы! Так и просятся на холст. Все же Ирина великолепная женщина и лучшая в моей жизни. Дурак я был, что разошелся с ней.

– Именно, – сухо ответил я.

– На все воля Божья, – пробормотал он. – Да и уж очень разные мы были, сходились лишь в одном – в бешеном темпераменте. Ох, как мы скандалили! Кончилось бы все тем, что мы рано или поздно поубивали друг друга. Но какая страсть!

Отец опустил голову и начал улыбаться.

– Со временем страсть утихает, – ответил я. – Вы бы притерлись, смогли находить компромиссы.

– А тебе ведь уже двадцать четыре, но все еще не было ни одного серьезного романа, – сделал он странный вывод. – Мария тоже прекрасная девушка, насколько я мог судить. К тому же с тонким художественным вкусом. Чего тебе еще надо-то было? Почему расстались?

– С тонким вкусом?! – взвился я. – Конченая барахольщица! Всякую дрянь в дом тащила, да еще и на мои деньги покупала.

– Ну ты же не обеднел, – ехидно заметил он. – Подумаешь, девушка любит безделушки. Нужно потакать милым женским капризам, все это так безобидно.

– Да?! – окончательно разозлился я. – Посмотрел бы я на тебя, если бы твоя девушка приобрела на интернет-аукционе уродливую статуэтку за семь тысяч евро…

– Дева Мария, спаси и помилуй! – прошептал отец.

– Ладно, не будем говорить о моей бывшей, – сказал я более спокойным тоном. – Расскажи, как твои дела. Мама всегда о тебе спрашивает.

– И это очень приятно, – подобревшим голосом проговорил он. – Не забывает меня… Может, передать ей какую-нибудь из моих новых картин? – воодушевился отец. – Я последнее время необычайно вдохновился геометрической абстракцией…

– Нет! – твердо произнес я. – Я ничего через таможню не потащу.

– Ах да, таможня… свои правила провоза ценных произведений искусства, – довольным тоном заметил отец.

Я не смог сдержать улыбку, но от комментариев на тему ценности его работ воздержался.

Принесли наш заказ. Мы молча принялись за вкуснейшую еду. Когда расправились с первыми кусками нежной трески в белом соусе, снова оживились. Беседа потекла непринужденно. Отец рассказал о своих новых картинах, поведал, что приглашен на выставку современного искусства, которая в первой половине июня пройдет в Лонха-де-ла-Седа.