Солнце в крови. Том второй - [81]

21-го июля 1973 года, в семь часов вечера, две машины с боевиками Мосада остановились у кинотеатра, в который вошли низенький кривоногий араб и его беременная подруга. Когда фильм кончился, было уже совсем темно. Парочка возвращалась домой неторопливой походкой людей, которым некуда спешить. В одном из переулков их обогнала машина, резко развернулась и остановилась. Две тени метнулись из темноты. «Нет!» — отчаянно закричал араб, увидев направленные прямо ему в грудь пистолеты. Четырнадцать пуль всадили мстители в тело своей жертвы…

«Домой»! — приказал своим людям Харари, находившийся в третьей машине, следовавшей в отдалении. И это тоже было ошибкой. Полицейский успел записать номер одной из машин с подозрительными нездешними людьми

На следующий день шесть агентов Мосада были арестованы. Двое из них раскололись на следствии и рассказали все, что им было известно. Начался международный скандал. Майку Харари удалось скрыться, и уже на пути в Израиль он узнал, что произошла ошибка. Его парни пристрелили марокканского официанта Ахмеда Бучики, не имевшего никакого отношения ни к «Красному принцу», ни к «Черному сентябрю»…

Этот просчет продлил жизнь Саламе на целых пять лет. Лишь 22-го января 1978 года агенты Мосада прикончили «Красного принца» в Бейруте, взорвав «шевроле», в котором он находился с четырьмя своими телохранителями. Мюнхенский счет был закрыт.

* * *

Провал в Лилиенхаммере не отразился на карьере Майка Харари, и Мосад он покинул лишь в 1979 году, в удобное для себя время, всего за шаг от вершины карьеры.

Некоторое время Харари занимал пост генерального директора страховой компании «Мигдаль», но тихая спокойная жизнь его не устраивала, и он с головой окунулся в бурлящий южноамериканский котел.

Для любого энергичного авантюриста, если только он знает испанский, Южная Америка может превратиться в сказочное Эльдорадо. Тернистая тропа бизнеса привела Харари в Панаму, где он познакомился с молодым амбициозным полковником Норьегой. Их союз оказался на удивление прочным. Норьега олицетворял власть и силу, а Харари — интеллект и опыт, что позволяло реализовывать самые смелые проекты. Они нуждались друг в друге.

Норьега стремился стать командующим вооруженными силами Панамы, то есть занять единственный пост, дающий реальную власть в этой стране. Ему мешала оппозиция, группировавшаяся вокруг либеральной газеты «Ле Ференза», издателем и редактором которой был Боб Эйземан, полуеврей-полуиспанец. Всеми силами пытался Эйземан остановить продвижение Норьеги к власти. Чуть ли не каждый день в его газете появлялись статьи, подвергавшие убийственной критике кандидата в диктаторы и его окружение.

Однажды вечером в квартире Эйземана раздался звонок.

— Говорит Майк Харари, — услышал он грубовато-дружелюбный голос, — нам нужно встретиться для важного разговора.

Эйземан напряг память и вспомнил высокого худого израильтянина в черных очках, с которым его познакомили на приеме в израильском посольстве. Он согласился.

За ужином в ресторане Харари сказал:

— Вы враг Норьеги, но своих врагов нужно знать. Поэтому я хочу организовать встречу между вами. Поверьте, что Норьега не такое уж чудовище… С ним можно договориться…

Либеральный журналист и будущий диктатор встретились в присутствии Харари. Норьега распинался в любви к демократии, называл себя апологетом идеи социальной справедливости. Харари красочно расписывал «римские добродетели» своего друга. Упирал на то, что Норьега боготворит Израиль и с симпатией относится к еврейскому народу.

Эйземан развесил уши. Поверил. И прекратил нападки на Норьегу в своей газете.

Норьега получил то, что хотел. Став главнокомандующим, наградил Харари медалью за особые заслуги. Вооруженные силы страны стали называться Армией обороны Панамы. У себя в кабинете повесил портрет Моше Даяна. Ну, и Эйземан получил свое. Норьега закрыл его газету. Принадлежавший Эйземану универмаг в Панама-сити был сожжен молодчиками Норьеги.

Зато не было награды, какой Норьега не пожаловал бы своего «серого кардинала». Харари заключал сделки объемом в миллионы долларов. Ни одна израильская фирма, желавшая иметь деловые связи с Панамой, не могла обойтись без его посредничества. Израильские компании, впрочем, в накладе не оставались. Они строили в Панаме не только жилые кварталы, но и мосты, железные дороги, аэродромы, налаживали электронную промышленность.

Все это вполне устраивало израильское правительство. Панама поддерживала Израиль на международной арене, помогала ему создавать широко разветвленные связи в других южноамериканских странах.

Раньше, до того, как Норьега занялся наркобизнесом, не жаловались на него и Соединенные Штаты. С 1983 по 1986 год «контрас» сражались с марксистско-сандинистским режимом в Никарагуа советским оружием, приобретенным израильскими агентами в Восточной Европе на американские деньги. Оружие это переправлялось из Югославии в Панаму, где Харари заботился о том, чтобы оно попадало в нужные руки.

В 1981 году Норьега назначил своего друга почетным консулом Панамы в Израиле. Еврейская община Панамы, насчитывавшая шесть тысяч человек, стала проявлять беспокойство в связи с бурной деятельностью Харари. Панамские евреи, являющиеся традиционными приверженцами демократии и союза с США, заволновались, вынужденно оказавшись в лагере противников Норьеги. И хотя пока Харари сохранял свое влияние, им ничто не грозило, они все же обратились к израильскому правительству с просьбой отозвать его на родину. Их просьбу поддержал посол Израиля в Панама-сити Йоси Хасин.