Солнце на стене - [6]

— Воюешь? — спросил я.

Матрос посмотрел на меня злыми прищуренными глазами.

— А… это ты, — сказал он.

Пивной ларек стоял в стороне от тротуара, и поэтому вокруг еще не успела собраться толпа, но кое-кто уже заинтересовался. Буфетчица высунула из ларька круглое равнодушное лицо и громко спросила:

— А за пиво будет платить дядя?

Парни у дерева о чем-то совещались. Они поглядывали на нас, на шарф и на девчонок, которые все еще стояли в сквере и хлопали глазами, не понимая, что произошло. Чернявый ползал на коленях возле садовой скамейки.

— За пиво заплатил? — спросил я.

— Ваши дружки не заплатили, — сказала продавщица.

— Дружки! — хмыкнул Матрос.

Военный совет под деревом закончился. Один из парней, опасливо поглядывая на Вальку, поднял шарф и подошел к ларьку. За пиво платить. Матрос опустился на корточки и стал носовым платком счищать грязь с нового желтого ботинка. В это время на него кинулся чернявый. В руке зажат камень. Я перехватил чернявого и, спросив, куда это он разбежался, ударил. Чернявый, выронив камень, полетел на землю. И тут ко мне подлетела одна из девчонок и, привстав на цыпочки, два раза хлестнула по щекам.

— Легкая кавалерия, — сказал я, отступая.

В этой сумятице я толком не рассмотрел девчонок. И вот одна передо мной. Девчонка очень рассержена. Глаза блестят, щеки порозовели. Она хорошенькая, и ее лицо мне кажется знакомым… Девчонка привстала на цыпочки и снова замахнулась.

— Я могу нагнуться, — сказал я.

Девчонка опустила руку. Лицо у нее было уже не сердитое, а удивленное.

— Андрей Ястребов… — сказала она. — Здравствуйте.

Теперь и я ее узнал. Оля Мороз. Та самая девчонка, которой ногу в автобусе прищемило. Она сегодня совсем другая: в коричневом пальто, с роскошной копной каштановых волос, остроносые сапожки.

— Две встречи — две пощечины, — усмехнулся я.

— Не будьте мелочны, — сказала она.

Я покосился на ее приятелей. Они что-то оживленно обсуждали. Чернявый тоже присоединился к ним. Верхняя губа у него вздулась и наползла на нижнюю. Он стал похож на тапира. Эта смешная зверюшка, кажется, в Южной Америке водится.

— Это чудовище ваш друг? — спросила Оля, кивнув на Матроса, который стоял у ларька и курил.

— Тапир первый привязался к нему, — сказал я.

— Тапир? — удивилась она.

— Вон тот, черненький… Вылитый тапир, — с удовольствием повторил я. Это из-за него она налетела на меня.

И тут появился старшина милиции. Рядом с ним невысокий гражданин в кепке и черных валенках с галошами.

Старшина подошел к компании чернявого. О чем он говорил, я не слышал, но зато видел, как старшина повернулся и посмотрел на Матроса, потом на меня.

— Теперь нас арестуют, — сказал я.

— Их тоже? — спросила она.

— Тапира обязательно, — сказал я. — Он зачинщик.

Когда старшина стал выяснять суть дела, поднялся шум, гам. Компания чернявого не дала нам слова сказать, а тут еще гражданин в светлой кепке так и налетал на нас, выкрикивая, что все видел собственными глазами.

Мне надоел этот гражданин. Он заглядывал старшине в рот и тараторил:

— Я все видел, товарищ старшина… Сначала он подошел к тому, а тот как стукнет его, а потом подскочил этот… (Это я.) Ясное дело, хулиганы… Всех их нужно за решетку!

Старшина молчал. Ему было неинтересно.

В этот момент Тапир попытался смыться, но Матрос поймал его за воротник.

— Без тебя, приятель, нам будет скучно, — сказал он добродушно. У Вальки вся злость прошла. И хмель тоже. Матрос был парень не злой.

Прохожий в светлой кепке вывел из терпения даже задумчивого старшину.

— Помолчите минуточку, — сказал он. — У вас есть друг к другу претензии? — Это он обратился к нам.

— Нет, — сказали мы с Валькой.

То же самое ответил и Тапир со своей компанией.

— Товарищ старшина, вы посмотрите на этого… — сказал прохожий и вцепился в рукав Тапира.

— Где это вас, гражданин, так угораздило? — спросил старшина.

Тапир сверкнул на меня злыми черными глазами и буркнул:

— Поскользнулся…

— Под ноги, гражданин, надо смотреть, — сказал старшина.

— Ладно, — ответил Тапир.

— Я вас больше не задерживаю, — сказал старшина.

— Бандитов отпускают! — ахнул прохожий.

— Свитер у вас… — сказал старшина.

— А что? — спросил Матрос.

— Красивый, говорю, свитер.

Вся компания направилась прочь от пивного ларька. Тапир жестикулировал и оглядывался. Остальные не слушали его. Рады, что дешево отделались.

Я смотрел им вслед. У Оли красивая фигура: длинные ноги в светлых чулках, узкая талия. И приятельница ничего, только очень высокая и худая. Оля взяла Тапирчика за руку и что-то сказала, тот вырвал руку. Мне стало грустно. Я вспомнил, как однажды сказал мой приятель Глеб Кащеев: «Когда я вижу хорошенькую девчонку с другим, у меня такое чувство, будто меня обокрали…» Нечто подобное и я сейчас испытывал.

И тут меня словно кто-то подтолкнул: я сорвался с места, догнал их и взял Олю за руку. Все уставились на меня. Чернявый так и сверлил злыми глазами.

— Я вас догоню, — сказала Оля.

Мы остались вдвоем на тротуаре. Я смотрел в ее темно-серые глаза и молчал.

— Я вас не больно ударила? — спросила она.

— Ударьте еще раз и назовите ваш телефон.

— Старая песня, — сказала она. — Вы забываете, что мы с вами две враждующие стороны… И я не хочу быть изменницей…