Солнце на дороге - [11]

Их роман длился четыре года. Четыре года вместе с Антошиным жила женщина, при взгляде на которую у него начинало бешено колотиться сердце, а во рту становилось так сухо, словно накануне он страшно напился.

Николай Васильевич Антошин — солдат, для которого опасность была смыслом существования, — вдруг начал бояться.

Он боялся только одного: что однажды Ирэна испарится из его жизни. Потерять Ирэну — это было куда хуже, чем потерять жизнь. Потерять Ирэну означало потерять смысл жизни.

И когда Ирэна сказала, что беременна, Антошин обрадовался невероятно. И не только тому, что у него родится сын (а в этом полковник был абсолютно убежден), но, главное, он понял: теперь-то эта женщина навсегда останется рядом с ним.

Она погибла, когда их сыну было два года.

После нее у Антошина не было любимых женщин. Нет, дамы всякие, конечно, появлялись: красивые, умные, великолепные, несчастные, одинокие, сумасшедшие — разные.

Только вот такой, при взгляде на которую сердце начинало бы бешено колотиться, больше не возникло в его жизни.

И вот теперь через лес к нему шла Ирэна, улыбаясь Антошину своей удивительной улыбкой. Улыбкой, которую полковник никогда не забывал, абсолютно точно зная, что больше ее не увидит.

Антошину вдруг стало неловко за Ирэну, ведь сейчас разбойники увидят ее обнаженной…

Занятые своей странной молитвой, разбойники заметили Ирэну, лишь когда та подошла совсем близко.

Ужас сковал их.

Несколько секунд — Антошину показалось: вечность — они стояли прижавшись друг к другу, не в силах сдвинуться с места. Потом медленно, не сводя с Ирэны глаз, спиной двинулись в лесную чащу, повторяя шепотом одно странное слово:

— Боровуха! Боровуха!

Когда лес уже почти скрыл их, они развернулись и опрометью бросились бежать. Долго еще в птичий гомон леса врывался треск сломанных веток.

Кто такая Боровуха? При чем тут Ирэна?

Черт возьми, но ошибки быть не могло! Перед полковником стояла его жена, улыбаясь так, словно ее вовсе не удивляет их невероятная, совершенно невозможная встреча.

Она пришла, чтобы спасти его. Она ведь так его любила! Почувствовала, что ему грозит смертельная опасность, и пришла.

Его ведь предупреждали: здесь может случиться что угодно.

А почему, собственно, это «что угодно» должно быть только плохим?

5

Ирэна начала распутывать веревки, которыми был связан полковник. Она распутывала их не как мираж, а как обыкновенная женщина, орудуя то ногтями, то зубами.

Боровуха? А что может значить это слово? Волшебница? Ведьма? А может, это вообще не имя никакое, а ругательство?

А что? Боровуха! Вполне годится для ругательства. Надо запомнить.

Но какая же она Боровуха… Нет, у нее всегда было иное имя.

Антошин внимательно и без смущения разглядывал свою спасительницу. Никаких сомнений — это была Ирэна: ее длинная шея, маленькая грудь, длинные, чуть полноватые ноги. И шрам под грудью. Тот самый.

Что-то, правда, смущало, но вот что именно — Антошин не мог понять. Да и вообще трудно предаваться размышлениям, когда тебя сначала едва не отдали в жертву, а потом, вместо этого кошмара, к тебе пришла женщина, которая — ты был в этом уверен! — потеряна для тебя навсегда.

Как только освободились руки, Антошин дотронулся до Ирэны. Она была теплая, близкая, живая.

Ирэна улыбнулась.

— Почему ты молчишь? — спросил полковник, помогая женщине развязывать веревки на ногах.

Ирэна не говорила. Только улыбалась такой знакомой, такой родной улыбкой.

Черт возьми, это была ее улыбка! Антошин не спутал бы ее ни с какой другой.

Полковнику ужасно захотелось услышать голос любимой, но Ирэна, кажется, не собиралась разговаривать вовсе.

Наконец Антошин был свободен.

Он взял женщину за руки и снова спросил:

— Ну почему, почему ты молчишь?

Ирэна смотрела на него влюбленными глазами — так, как она смотрела всегда. Этот обезоруживающий взгляд нельзя было спутать ни с чьим иным. Вообще женщины боятся смотреть так откровенно на своих возлюбленных. Ирэна не боялась.

— Скажи хоть словечко! — взмолился Антошин.

Женщина молча взяла его руки и его руками обняла, обвила себя.

Антошин почувствовал давнее, никогда не забываемое тепло.

Это была Ирэна. Его Ирэна.

По-прежнему улыбаясь, женщина вывела полковника на поляну.

Солнце стояло высоко. Его лучи ударяли о листья деревьев и разбивались на маленькие огоньки. Было ясно, что там, над кронами деревьев, должна стоять удушающая жара, но здесь, на небольшой полянке, было даже прохладно и весело от прыгающих золотых лучиков.

Ирэна легла на траву.

— Ну почему ты молчишь?! — почти уже закричал полковник.

Вместо ответа Ирэна чуть привстала и взяла его за руку.

Сердце выскакивало из горла. Во рту — Сахара. Ладони предательски увлажнились.

Антошин смотрел на свою Ирэну сверху вниз.

Ирэна обняла его, прижалась.

И не было уже ни сомнений, ни мыслей.

Прыгнув в эту странную страну, он снова нашел женщину, о возвращении которой даже не мечтал.

Антошин погладил Ирэну по волосам, посмотрел в ее — конечно же ее! — глаза.

— Ну скажи, скажи мне хоть что-нибудь! — взмолился он.

Ирэна молчала. Улыбалась и молчала.

И тут раздался незнакомый мужской голос:

— Ну что ж это такое! Опять ты за свое!