Солнце — крутой бог - [77]

Шрифт
Интервал

— Я влюблен, — говорит он. — В Глорию. — И от смущения делает круг у меня за спиной.

— Класс! — восклицаю я. — И она для тебя самый важный вопрос в мире? Угадал?

— Да, можно сказать и так, — отвечает он.

— И тебе интересно, можете ли вы с ней… И тебе интересно, что будет дальше… И тебе интересно, что будет вообще…

— Точно, — отвечает Франк. — Ты ведь тоже все время думаешь о Клаудии.

— Yes, — отвечаю я. — Это важные вопросы. Может, не самые важные, но достаточно значительные.

— Тогда скажи, в чем заключается твой ПО-НАСТОЯЩЕМУ САМЫЙ ВАЖНЫЙ ВОПРОС? — удивленно спрашивает он.

— Секрет, — отвечаю я. Смотрю на него таинственным взглядом и улыбаюсь мрачной загадочной улыбкой.

— Кажется, я догадываюсь, — говорит Франк и таинственно улыбается мне в ответ.

Я молчу.

— Я, собственно, никогда не верил твоему списку, — говорит он. — Следовать списку — это еще полдела.

— Возможно, — отвечаю я. — Ты уже уходишь?

— Да, мой красивый и важный вопрос ждет меня внизу. И постепенно теряет терпение. Так что я закругляюсь.

Я гляжу вниз и вижу Сёс, которая нетерпеливо ходит взад-вперед. Да, ее терпение явно на исходе. Уж я-то ее знаю. Я машу Франку, и он несется вниз по лестнице. Наконец я вижу их вместе. И на этот раз между ними нет ни малейшего расстояния. Скорее, похоже, будто они приклеены друг к другу. Их руки общаются между собой на своем языке.

Теперь я могу не спеша обдумать свой вопрос.

Даже Клаудия не может проследить за ходом моей мысли.

Нет. Думаю, она все-таки может. Все ее поцелуи и объятия способны заставить даже самого удивленного и думающего генерала Любви выползти из своего сковывающего движения панциря и вернуться обратно в мир. И это правда, верьте мне, Братья & Сестры.

Понедельник, 29 июля

— Мне надо поговорить с тобой, — говорит мама. Все остальные уже вышли из-за стола. Папаша обернулся вокруг своей оси четырнадцать раз, а потом исчез. Сегодня у них премьера. И один раз папашу уже вырвало. Его всегда рвет перед премьерой.

— Пустяки, — говорит он. Хотя мы, несмотря ни на что, тревожимся за него. И ему это приятно.

— Взрослому утешения нужны не меньше, чем ребенку, — всегда говорит он.

Сёс уходит рано, остаемся только мы с мамой, когда она вдруг окликает меня.

— Садись! — это звучит как приказ.

— Ты хочешь сейчас поговорить со мной по душам? — спрашиваю я и вспоминаю те разы, когда мама или папаша пытались втолковать мне, как выглядит земной шар. Это всегда было что-нибудь, что я уже знал. И когда они понимали, что ничего нового мне не сообщили, то почти оскорблялись. Ведь они-то думали, что, так сказать, открыли Америку своему чаду.

— Едва ли это будет разговор по душам, — ехидно говорит мама. — И, наверное, он окажется для тебя не совсем приятным.

— Ясно. — Я застываю в ожидании. Начало не особенно обнадеживает.

Но все оборачивается чистой чушью.

Бесконечной чушью.

Чушью без дураков.

Мама, оказывается, уже «впряглась» (Бог знает, откуда у нас взялось это идиотское выражение?) Словом, она впряглась и разузнала все, что творится в семействе. Она знает, например, все про крышу элеватора и про то, что я бросил работу. Она знает все, что стоит знать о Франке и Клаудии. Она знает даже о папашиных кишках. Ей бы быть следователем и вести допросы. Она выкладывает мне это короткими холодными фразами. Несмотря на то что на улице жарит лето, внутри у меня ледяной холод. Самый настоящий морозильник.

Что тут скажешь?

Если кто-нибудь из вас, Братья & Сестры, имеет какое-нибудь приемлемое предложение, то воспользоваться им уже поздно.

Sorry, но Адам совершенно раздавлен тяжестью случившегося.

— Почему? Это единственное, что меня интересует. Почему, черт бы тебя побрал, ты бросил работу?

— Я хотел стать взрослым, — говорю я. И это чистая правда.

А еще говорят, что человек не должен врать и что правда, когда она уже сказана, сама все исправит. Однако я вижу, что мой ответ еще больше запутал маму. Она не в состоянии понять, что я имею в виду. То есть она понимает, но как-то на свой лад. И все-таки похоже, что мой метод «сомнительно», но «действует», как она это называет.

— Признаюсь, мне странно, что я единственная из всей нашей семьи так долго ничего не знала, — говорит она.

— А это один из важных вопросов, — бормочу я.

— Скорее, это нечто среднее между поражением и победой, — говорит мама. — И я не знаю, как мне к этому относиться. Или вы считаете меня нетерпимой недалекой каргой? Или вы так меня боитесь?

— Наверное, ты надеешься на последнее? — спрашиваю я.

— Еще бы, но неужели ты думаешь, что мне действительно хочется, чтобы моя семья боялась меня? Ничего удивительного, если люди вообще боятся. Но чтобы тебя боялся человек, за которым ты замужем, и оба твоих ребенка? Уму непостижимо. — Она кладет голову на руки и смотрит на столешницу.

— Пожалуй, мне пора, — я осторожно пробую уйти.

— Никуда ты не уйдешь! — командует она. И произносит это настоящим командирским тоном.

Тогда я встаю и отдаю ей честь. Но, по-моему, ей сейчас не до смеха.

— В среду ты начнешь работать у меня. Мне нужен посыльный на две недели.

— Нет, мама, не надо, — возражаю я.

— Будешь работать с восьми до четырех до начала занятий в школе. И никаких возражений!

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
В боях и походах (воспоминания)

Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.

Вы — партизаны

Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.

Музыкальный ручей

Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.

Мой друг Степка

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Алмазные тропы

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Мавр и лондонские грачи

Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.

Изо

Света открыта миру и не ждет от людей плохого, пусть они порой занимаются странными вещами и их бывает трудно понять. Катя непроницаема и ни на кого не похожа, она словно из другого мира и притягательна для Светы именно своей инаковостью. Ее хочется защищать, помогать ей и быть настоящим другом. И Света без колебаний ступает на дорожку в чужой мир, но ее безоглядную доверчивость встречают там враждебно и страшно. И дело вовсе не в том, что колдовской камень-шаролунник, попавший Кате в руки, все знает про человека… Повесть «Изо» заняла в 2018 году первое место на «Книгуру» – крупнейшем конкурсе детской и подростковой литературы на русском языке, где победителя выбирают сами читатели.

Правило 69 для толстой чайки

Одиночная кругосветка – давняя мечта Якоба Беккера. Ну и что, что ему тринадцать! Смогла же Лаура Деккер в свои шестнадцать. И он сможет, надо только научиться ходить под парусом. Записаться в секцию легко. А вот заниматься… Оказывается яхтсмены не сразу выходят в открытое море, сначала надо запомнить кучу правил. Да ещё постоянно меняются тренеры, попробуй тут научись. А если у тебя к тому же проблемы с общением, или проблемы с устной речью, или то и другое вместе – дело еще усложняется…

Где нет зимы

У Павла и Гуль были бабушка, мама и чудесный старый дом свидетель истории их семьи. Но все меняется в одночасье: бабушка умирает, мама исчезает, а дети оказываются в детском приюте. В новом романе для подростков Дина Сабитова, лауреат премии «Заветная мечта» за повесть «Цирк в шкатулке», говорит о настоящих ценностях: только семья и дом в современном мире, как и сто лет назад, могут дать защиту всем людям, но в первую очередь тем, кто еще не вырос. И чувство сиротства, одиночества может настичь не только детей, оставшихся без родителей, но любого из нас, кто лишен поддержки близких людей и родных стен.

Тимофей: блокнот. Ирка: скетчбук

У Тимофея младший брат, а у Ирки старший. Тимофей пишет в блокноте, а Ирка рисует в скетчбуке. Они незнакомы, их истории – разные, но оба чувствуют себя одинаково одинокими в семье, где есть кто-то любящий и близкий. Нина Дашевская – лауреат конкурсов «Книгуру», «Новая детская книга» и премии им. Крапивина, музыкант и преподаватель. Её повести любят за тонкость чувств, нежную иронию и глубокое понимание психологии подростка.