Солнце и тень - [71]
В итоге процесс разрешился так, как обычно бывает в таких делах. Почти через два года нас исключили из иска, когда наша страховая компания согласилась без суда выплатить пострадавшей женщине круглую сумму. Я почувствовал огромное облегчение, когда нас наконец исключили из судебного дела. Пришло время, и темные тучи расселись. Однако остались некоторые потери: многочисленные отметины в душе и несколько прерванных отношений, а также масса недобрых чувств по поводу нашей системы правосудия. В человеческом плане нанесенный мне эмоциональный урон оказался весьма ощутимым.
Чем больше я размышлял над движущими силами и символами сна «Величавая гора», тем более глубокий смысл он приобретал для меня. Поскольку в уникальном явлении «многоэкранного внутреннего кинематографа» именно он стоял на первом месте, в ту памятную ночь я просмотрел его шесть раз подряд. Должно быть, существовала причина, по которой мне пришлось увидеть его шесть раз, причем каждый раз с полной осознаваемостью. Вести, которые несли мне темные тучи и большая одинокая черная птица, теперь стали для меня ясны. Неоконченные дела из давнего недавнего прошлого слились воедино, совпали в моей душе и стали настолько сильны, что отклонили мой курс от горы. В разгар эксперимента с осознаваемыми сновидениями мне пришлось сделать крюк, и этот крюк стал прекрасной отправной точкой для того, чтобы усвоить другие конкретные и обязательные уроки, каждый их которых был по-своему ценным. Уроки эти были многочисленны и сложны. Мое отношение к пострадавшей пациентке стало слишком «возвышенным». Этот сон вернул меня на землю и объяснил, в чем мои подлинные ограничения.
Года через полтора после окончания судебного процесса я однажды глубоко задумался о печальном опыте с моей бывшей пациенткой. Сосредоточившись на теме «жертвы», я поднял этот символ до уровня полного сознательного отождествления. В этой своей медитации я сказал себе: «Давай притворимся, что вся эта трагедия — сон или, точнее, ночной кошмар. В таком случае каждое действующее лицо этой истории — тоже часть меня. Но если она — часть меня, как же тогда это могло случиться? Как я мог стать жертвой? Почему я стал жертвой в этом мире?» Мне не составило большого труда придумать многочисленные примеры из собственной жизни, когда я чувствовал, выглядел и поступал как жертва. Счет стал расти, когда я полностью проникся этим сознательным упражнением, внутренне отождествив себя с символом жертвы. Я вспомнил свой первый день в первом классе, когда верзила-четвероклассник угрожал отнять у меня пакет с завтраком. Помню, как трудно мне было побороть панический страх и дать обидчику отпор и какое облегчение я почувствовал, когда мне не выручку пришел друг. Помню другой эпизод, уже в колледже, когда я робел перед преподавателем-садистом, который на первой же лекции горделиво объявил всей группе, что треть из нас провалит у него экзамен за первую четверть, потому что его предмет исключительно сложный. Помню, как сидя за партой, я стиснул зубы и решил: ни за что не окажусь в числе провалившихся. И мне это удалось. Я сдал экзамен за первую четверть и не стал одной из его явных жертв, но на многие годы сохранил к нему тайную неприязнь. Так я все-таки стал его жертвой, хоть и в ином смысле. Когда мне на память пришли десятки подобных примеров, я понял, что моя пациентка-хищница принесла мне кое-какую пользу. Она сама стала жертвой, а потом ее жертвой стал я. Так что в итоге мы оба были жертвами, товарищами по несчастью. Высшей ценностью в этой трагедии для меня стало то, что я получил от вселенной напоминание о незабытом, необходимое для того, чтобы до конца осознать все оттенки, степени, разновидности и ситуации положения жертвы, к которому у меня всегда наблюдалась склонность.
В конечном счете, осознаваемо сновидящий — это тот, кто стремится обрести осознаваемость или ясность, оставаясь в этом мире. Это тот, кто все чаще перемещает свою осознаваемость на уровень, где он видит каждую часть окружающего его материального мира как отражение некой части собственной души. Обращаясь к противнику, он начинает говорить себе: «И ты тоже часть меня, ты тоже существуешь где-то во мне». Постепенно, все больше проникаясь такими представлениями, осознаваемый человек учится общаться с другими, не только обращаясь вовне, но и углубляясь в себя, в сокровенные тайники своей души. Углубляясь в себя, он стремится найти часть своей души, соответствующей человеку или проблеме, которые в настоящее время стали для него камнем преткновения.
Мой сон «Величавая гора» и жизненная ситуация, из которой он возник, напомнили мне о чем-то важном, связанном со стадиями духовного развития: высшие ступени можно возвести только на основе, очищенной от примитивных эмоций, в то же время сохраняя к ним полное уважение. На пути совершенной духовности не может быть такого понятия, как «быть выше всего этого», то есть отрицания или умаления своих истинных чувств по отношению к чему бы то ни было. Если мы хотим достичь истинного внутреннего покоя, высшее «я» всегда должно пребывать в гармонии с низшим «я». Как расположенные выше части здания (стены, стропила и крыша) должны опираться на прочное основание, так в конфликтной ситуации и любовь к себе, и любовь к другим могут опираться только на полное принятие собственных основных (или низменных) эмоций. Когда человек полностью изольет свой гнев, праведный или неправедный, когда его сердечные обиды целиком и полностью утолятся, — тогда и только тогда может быть достигнут истинный мир во взаимоотношениях. Наше высшее «я» в своей подлиннейшей целостности всегда покоится на полном почтении к нашим низшим или примитивным эмоциям. Я понял, что усвоив ключевые уроки, представленные «крюком» этого поворотного для меня сна, я в конце концов доберусь до величественной горы и обоснуюсь на ней.
