Солнце доктора Бракка - [52]

Их проводили в отведенные им номера, и Вера с Хегером разошлись по своим комнатам. Ближе к вечеру они пошли прогуляться. Вера без умолку болтала, вспоминала, как еще ребенком собирала в лесу еловые шишки, мох, грибы, ягоды.

Хегер разговаривал мало и, казалось, чего-то ждал. Она, конечно, чувствовала это и была настороже. Напустив на себя веселость, по-детски наивно кокетничая, она старалась избежать решительного объяснения или хотя бы оттянуть его.

Однако вечером, когда после ужина они сидели в ресторане за бутылкой вина, обоим стало ясно, что откладывать разговор больше нельзя.

— Вера, — тихо сказал он, — ведь и ты относишься ко мне не только, как к Другу. Ты понимаешь, что я жду твоего решения.

Может быть, выпитое вино придало горячность ее ответу:

— Ты не даешь мне подождать и требуешь всего сразу. Да, ты давно уже не безразличен мне, ты и сам знаешь об этом. Вернер постепенно становится мне чужим. Но разве этого достаточно, чтобы решиться? Получи я завтра или послезавтра хотя бы короткое письмо от Вернера — и все предстанет передо мной в ином свете. Чего ты испугался?

А Хегер действительно испугался. Стараясь, чтобы Вера не замечала, как у него дрожат руки, он налил доверху бокалы. Но Вера не стала пить.

Да, не такого вечера ждал Хегер.

— Вера, — снова начал он, — ты не можешь идти против самой себя. Я знаю, что ты сама провела черту, разделившую вас, чувствую, что даже внутренне ты далеко отошла от него.

Она слушала его с бьющимся сердцем. «Он преувеличивает наше с Вернером отчуждение! И не без цели…»

— Все это не совсем так, — сказала она, — хотя мне и понятно твое нетерпение. Но ты не можешь требовать от меня решения, пока я не поговорю с ним. Я не могу… — она остановилась, подбирая подходящие слова, — не могу бросить его теперь, когда он занят трудной, важной работой.

Вера сама себе удивилась. Вернер никогда еще не слышал от нее таких слов. Выходит, она все еще любит его.

Хегер залпом выпил вино.

— Я говорю тебе, что этот бредовый эксперимент на арктическом острове добром не кончится, — раздраженно воскликнул он. — Кому ты хочешь сохранить верность? Этому человеку, который забыл обо всем, кроме своего неистового стремления к мировой славе, человеку, который пользуется твоей нерешительностью? И ты еще пытаешься оправдать его! Жертвуешь своим творчеством, своими чувствами.

Вера испуганно посмотрела на него и впервые прочла на его лице то, чего не видела раньше…

— Скажи мне, Курт, скажи честно: ты его ненавидишь?

Только теперь до его сознания дошло, насколько он потерял контроль над собой. Хегер нервно провел по лицу пальцами и взял Веру за руку.

— Пойми меня правильно, Вера. Для меня дело не в нем, — хрипло сказал он, — а в тебе одной. Ты страдаешь из-за него и чувствуешь это лучше меня. Но ведь я люблю тебя, Вера!

Она отняла у него руку.

— Курт, в тебе есть что-то такое, чего я до сих пор не замечала, серьезно сказала она. — Я прошу, не принуждай меня. Возможно, нам обоим понадобится еще много времени, чтобы прийти к какому-то решению.

Увидев огорченное лицо Хегера, Вера пожалела его, но брать свои слова обратно ей не хотелось.

— Давай пройдемся еще немного, — сказала она, вставая.

* * *

Серая облачная завеса, над которой летел из Москвы в Берлин пассажирский самолет, напоминала море.

Доктор Вернер Бракк сидел у окна. Держал в руке газету, но не мог читать ее. Мысленно он был уже дома, представлял себе, какое лицо будет у Веры, когда она откроет дверь и неожиданно увидит его. Он не сообщил ей точного дня своего возвращения.

Сложив газету, Бракк посмотрел в окно. Самолет шел на посадку. Уже Берлин. Он рассчитывал, что там ему удастся взять вертолет-такси.

Едва самолет приземлился, Бракк схватил портфель и против своего обыкновения стал энергично проталкиваться к выходу. Ему повезло: он нашел свободное воздушное такси.

Двадцать минут спустя он уже шел по оживленной главной улице своего города. Вот и цветочный магазин, где он так давно не был. Надо зайти.

Еще через десять минут он выходил из другого магазина, а потом из третьего. Он нес целый ворох подарков — цветы, конфеты.

«Теперь, — думал он, полный ожидания, — у нас начнется новая жизнь. Я буду к ней внимателен. Ведь ей пришлось так долго ждать! Но клянусь, скоро, очень скоро я возьму длительный отпуск, и мы вместе поедем к морю. Я должен загладить свою вину перед ней. Я твердо решил, и скоро она убедится в этом…»

По мере приближения к дому, Бракк все ускорял шаг. Перед калиткой он остановился на несколько секунд, огорченный тем, что в окнах нет света. Может, она на кухне? Он бесшумно запер за собой калитку. Недавно выпавший снег заскрипел под его ногами, когда Бракк пошел по дорожке палисадника. Он осторожно повернул ручку двери, вошел в дом. Сердце его гулко колотилось, когда он нажал кнопку звонка своей квартиры. Никто не открыл. Позвонил второй раз, третий… Он слышал, как дребезжит звонок в пустой квартире. Радостное возбуждение спало. Разочарованный, он положил подарки на площадку, вынул из кармана ключ и открыл дверь.

Прошло два часа. За окнами была уже темная беззвездная ночь. Бракк сидел в кресле в кругу света, очерченном абажуром торшера, и раздумывал, где же могла быть Вера. На шахматном столике лежал букет орхидей. Свет падал на целлофановую обертку, которую он начал было разворачивать, чтобы поставить цветы в вазу.