Солнце для мертвых глаз - [47]

Все эти женщины сейчас или раньше были замужем, и у всех, кроме Ноэль и Сьюзен, были дети. Джулия вместе с ними ходила обедать, подолгу висела на телефоне. Иногда кто-нибудь из них приходил к ней в гости на обед. Она проводила с ними вечера, предварительно убедившись, естественно, что Ричард останется дома с Франсин.

Главной темой их разговоров были трудности в воспитании детей, особенно когда те становятся подростками. Часть из них уже несколько лет назад вступила в этот этап, а остальные только готовились, то есть все были примерно одного возраста – далеко за сорок. И хотя Джулия была не матерью, а мачехой, подруги прислушивались к ее мнению. Как-никак работала психотерапевтом и специализировалась на детских проблемах. Еще это, вероятно, объяснялось тем, что они не чувствовали себя способными на такое великодушие, как Джулия, которая часто повторяла, что пожертвовала возможностью иметь собственных детей ради того, чтобы посвятить себя Франсин.

В их кругу эта самая падчерица считалась чрезвычайно трудным ребенком. Лично они не видели никаких доказательств этому, но по опыту с собственными детьми знали, что милые и ласковые с гостями подростки превращаются в грубых, упрямых чудовищ, когда остаются дома наедине с родителями. Франсин, говорила им Джулия, нужно простить, и пусть не думают, будто она осуждает ее, ее вины нет, но девочка-то она травмированная. Миссия Джулии – кропотливо вести ее к возможности жить нормальной жизнью – именно только к возможности.

– Реальность такова, – говорила Джулия Сьюзен, – что я единственная, благодаря кому Франсин с утра до вечера не сидит, запершись в своей комнате. А именно так она и делала бы, если бы могла поступать по-своему. Нужно помешать ей замыкаться в самой себе.

А Джослин она сказала:

– Ответственность – вот с чем она не может справиться. Ну, то есть, к примеру, у Франсин есть свой ключ от дома – естественно, есть, как не быть, – но она им почти не пользуется. И рассчитывает, что я будут ждать в холле, чтобы открыть дверь. Я знаю, она делает это, чтобы перестраховаться, это один из аспектов ее полной зависимости от меня.

Ноэль, бездетная, получила другое объяснение:

– Вопреки распространенному мнению, независимому поведению нельзя научить, ставя перед Франсин задачи, слишком сложные для ее хрупких способностей. Нужно продвигаться микроскопическими шажками, изо дня в день, и только так можно построить здание уверенности в себе.

– Но как? – спросила Ноэль.

– Один из способов построить это здание – сначала требовать от объекта выполнения ряда мелких поручений, а затем усложнять и расширять их до тех пор, пока не будет охвачена вся зона ответственности и не выработается навык управления своей жизнью.

– Ну, тебе лучше знать, – сказала Ноэль. – На этой неделе приходит новая партия дизайнерской одежды за бесценок, так что, если тебе интересно, заглядывай в четверг.

Академический отпуск – это было то, к чему стремилась Джулия, но после того, как этот вопрос был решен, перед ней замаячила новая проблема. Пока Франсин училась в школе, она практически весь день находилась под присмотром педагогов, а по возвращении домой, пока делала домашнее задание, навещала подружек или принимала девочек у себя, за ней обеспечивалось постоянное наблюдение. Теперь же Франсин оказалась свободной, вольной, незанятой. А что, если она захочет работать? Устроиться куда-нибудь? Мысль об этом была ужасна.

– Холли нашла работу, – сказала Франсин. – Заступает с августа. Она будет работать у какой-то депутатши парламента, работа не оплачивается, поэтому ее и взяли на это место. У этой депутатши есть приемная, где она встречается с избирателями, и Холли будет там работать.

– И чем же она будет заниматься? – спросила Джулия.

Франсин призналась, что не знает.

– Мне тоже хотелось бы заняться чем-нибудь таким же.

– Нет, не надо, дорогая. Даже не думай об этом. Часами сидеть в приемной и встречаться с людьми разного сорта – эта работа не для тебя. Ты совершенно не приспособлена для такой деятельности.

– И все же я хочу найти какую-нибудь работу. Не могу же я целыми днями сидеть дома.

– А почему? – спросила Джулия. – Я-то могу.

«Потому что мне восемнадцать, – подумала Франсин, – а это значит, что, с одной стороны, я юная, а с другой, официальной – взрослая. А тебе пятьдесят. У тебя все по-другому». Она не сказала это вслух, потому что старалась избегать подобных грубостей.

– Как я сразу не сообразила, – сказала Джулия, – что у тебя голова занята не только выпускными, но и еще много чем, не говоря уже о работе.

Франсин вернулась к чтению. Она читала «Письма» Чехова, и книга ей нравилась, но на какое-то время она перестала видеть страницу. Да, у нее были планы на будущее, жаль только, что ей не позволят претворить их в жизнь. Все в школе знали о событиях, произошедших с Франсин в раннем детстве, знали, что случилось, хотя никогда не упоминали об этом. Франсин дала себе слово, что никто из тех, кого она встретит на следующем этапе своего пути, ничего об этом не узнает. Другая часть ее плана состояла в том, чтобы отдалиться, но главным образом не от отца, а от Джулии. Однако она чувствовала, что, как только закончит школу, сдаст экзамены и засядет дома, Джулия захочет проводить с ней как можно больше времени, сопровождать ее куда-нибудь, ходить вместе в музеи и библиотеки, в кино и театры, перекусывать с ней в кафе и вести долгие утомительные беседы.