Солнце для мертвых глаз - [42]

Но Агнес сама ответила на собственные предположения.

– Для него слишком холодно, – сказала она и добавила не без неприязни: – В его возрасте давно уже пора перестать носиться на мотоцикле.

Интересно, подумал Тедди, когда человек учится водить машину, приобретает ли он с навыками вождения навыки езды на мотоцикле? Но чувствовал, что спрашивать об этом нельзя. Деймон с благоговейным восторгом разглядывал «Эдсел» и настолько близко подошел к нему, что Тедди задергался. И даже положил руку на крышку багажника.

– Красавица. Новой она могла разгоняться до ста двадцати, – сказал инструктор. – Может, и сейчас у нее получится. Сразу видно, что ее холили и лелеяли.

«Такое впечатление, будто он говорит о лошади», – подумал Тедди.

– Хотя, если учесть, что «кушает» малышка далеко за десятку, она не для всякого.

– Машина для бедных, хочешь сказать?

– То есть?

– Ну, что ее владелец всегда будет беден.

– А, да. Точно. Ты правильно понял.

Есть запах? Нет, запаха нет. В последнее время стоит холодная погода, и в багажнике, вероятно, такой же лед, как в морозилке. Тедди показалось, что у Агнес зашевелился нос, как у кролика. Он сказал:

– Ну что, за дело?

Деймон предложил довезти Агнес до дома. Та отказалась. Не поедет она в машине, которой управляет ее внук, сказала бабка, ведь он никогда не сидел за рулем. В ее возрасте переломы очень опасны.

Тедди сел за руль машины, предоставленной автошколой, и, когда Деймон закончил объяснять, как включать зажигание и переключать скорость с нейтральной на первую, спросил, можно ли по водительским правам ездить на мотоцикле. Деймон ответил: нет, нельзя, мотоцикл не входит в категорию «Д». «Какая, к черту, категория?» – и принялся перечислять все типы машин, которыми сможет управлять Тедди, в том числе инвалидные коляски и тяжелые грузовики с определенным ограничением по грузоподъемности. Тедди завел двигатель, включил сцепление и заглох.

* * *

К середине апреля он закончил зеркало и сдал его на выставку. Тедди влюбился в него, оно было таким же красивым и безупречным, как и все обожаемые им предметы: орнаменты, картины, например, как «Марк и Гарриет на Оркадия-плейс» и бриллиантовое кольцо. После того как он с величайшей осторожностью упаковал его в пузырчатую пленку и полистирол – еще один объект его ненависти, но здесь без него обойтись было нельзя, – у Тедди защемило сердце при мысли, что зеркало нужно отдать. После того как его вывесят в Исткоте, на выставке дипломных работ, сможет ли он заставить себя продать его? Расстаться с ним?

Тедди с готовностью избавился от мотоцикла Кейта. Однажды зашел друг яппи и заявил, что из окна соседей видел старый «Энфилд» и что, как сказала Мегси, его владелец ушел на пенсию и переехал. И что надо узнать, не продается ли мотоцикл.

– Мегси?

– Соседи, – сказал друг, удивившись. – Мегси и Найдж. Вы же знаете.

Раньше Тедди и не знал, но теперь узнал. А вот как те узнали? Как узнала эта Мегси? Наверняка весть так или иначе разошлась от одного из клиентов Кейта, которому он рассказал всю эту историю. К счастью, Тедди нашел документы на мотоцикл прежде, чем выбросить бумаги Кейта. Ему пришлось назвать цену. Нужно было делать вид, будто это дядя попросил Тедди продать мотоцикл и, следовательно, сам назвал возможную цену. «Энфилд» был стар как мир. Хотя Кейт менял машины трижды за жизнь Тедди, но все это время ездил на одном и том же мотоцикле.

Твердо, как будто знал, что делает, Тедди запросил сто фунтов. Как только слова вылетели из его рта, он понял, что продешевил. Друг Мегси так и засиял радостной улыбкой. Вероятно, «Энфилд» ценился за свою древность, но было поздно, и Тедди испытал неимоверное облегчение, глядя, как увозят мотоцикл. Он был уродством и оскорблял его всем своим видом, и это, по его оценке, относилось ко всем мотоциклам.

Если бы Тедди мог так же легко избавиться от «Эдсела»! Конец апреля был теплым. Чувствуя усиливающийся жар солнца и наблюдая, как стремительно поднимается температура, Тедди все больше и больше беспокоился о содержимом багажника «Эдсела». Днем он не решался долго крутиться у большой желтой машины, но ночью, когда улицы погрузились в темноту, а Мегси и Найдж выключили свет в своей спальне, он открыл французское окно и наклонился почти вплотную к торчащим «плавникам».

Его обоняние было очень острым, однако он не смог определить, пахнет чем-то на самом деле или он просто все это вообразил. Кейт часто повторял, что «Форд Эдсел» всегда отличался качеством сборки и что крышка багажника закрывается почти герметично. Воздух был свежим, ночь – прохладной. Какой-то запах присутствовал, но пахло дизелем, смешавшимся с ароматом цветущих деревьев, вишен и слив, росших в садах практических у всех, кроме Грексов. Тедди закрыл окно и погрузился в беспокойный сон; ему опять снился тот самый деревянный дворец, выглядывавший из темноты, только на этот раз у него увеличилось количество зубцов, башенок и бойниц. И был он не величиной с кукольный домик, а настолько огромным, что смог раздвинуть стены его комнаты. Кроме того, дворец утратил неподвижность и теперь, казалось, дрожал и скручивался, его фасад и башни дрожали, как когда смотришь на что-то сквозь воду.