Клайв подхватил ее на руки и внес в дом. Поднявшись в ее комнату, он проговорил:
— Постарайся расслабиться. Все будет в порядке, я с тобой. Сейчас вызову вертолет.
Он вышел, а Стефи, обессиленная страхом и болью, попыталась успокоиться. Но Клайв же сказал, что все будет в порядке, значит, так оно и будет. Теперь она ему верила.
Когда он вернулся, она схватила его за руку и не отпускала до самого родильного отделения. Ей повезло: роды были быстрыми и не тяжелыми, но страх не отпускал ее до того момента, пока она не услышала крик младенца. До этого Стефи казалось, что с ребенком может что-то случиться и это будет расплатой за все ее глупости. Но все прошло хорошо, и через некоторое время она уже лежала в той же палате, что и несколько месяцев назад, полуживая от усталости, но совершенно счастливая. Она ждала Клайва.
Он появился на пороге, сияющий, с огромным букетом роз в руках. Подойдя к ее постели, он сказал:
— Поздравляю тебя, радость моя. Ты у меня такая умница. Я очень тобой горжусь.
Он склонился к ней, поправил растрепавшиеся волосы и нежно поцеловал в щеку. Стефи ответила на его поцелуй, почти не в силах пошевелиться от изнеможения.
— Теперь тебе нужно поспать, а я посторожу твой сон, — ласково прошептал Клайв.
— Как я могу спать, пока не увижу ее? — пробормотала Стефи.
Наконец дверь открылась и вошла сиделка с розовым свертком на руках.
— А вот и наша маленькая Элизабет, — сказала она торжественно. — Очень здоровая и красивая малышка. Поздравляю вас. — Они давно решили, что дочку назовут в честь матери Клайва.
Клайв вскочил, принял у сиделки розовый сверток и осторожно положил его в руки Стефани, приподнявшейся ему навстречу. Потом сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Она смотрела на дочку и не могла оторваться. Девочка открыла подернутые синей дымкой глаза, пошевелилась и сделала смешную гримаску. Тут Стефи рассмотрела, что у нее черные волосы. Она прижала дочку к себе и заплакала. Клайв только сильнее обнял ее за плечи: он понимал, что это слезы радости, и не мешал ей выплакаться. Наконец его любимая подняла голову, он заботливо вытер ее лицо, потому что у нее были заняты руки, и спросил, глядя в ее солнечные глаза с напряженным ожиданием:
— Теперь ты мне веришь?
Стефи всхлипнула и сказала, улыбаясь сквозь слезы:
— Иначе бы я не вышла за тебя замуж.
— Да, конечно, — отозвался он. И, помолчав, прибавил: — Ты знаешь, когда ты согласилась на мое предложение, я подумал, что большего счастья быть не может. Сейчас, когда нас трое, я понимаю, что счастье — бесконечно.
Он наклонился, осторожно поцеловал малышку, потом снова прижал к себе жену. Стефани поглядела в его лицо, светившееся тихой радостью, и сказала наконец с полным правом и уверенностью:
— Я так тебя люблю!
Потом она покормила свою крошечную девочку, доверила заботу о ней мужу и, откинувшись на подушки, заснула крепким, здоровым сном. Теперь все было хорошо.
