Соленое озеро - [9]

— Нет.

— Может быть, ее двоюродный брат?

— Нет.

— А! — произнес Рэтледж.

Наступило молчание, в котором чувствовалось осуждение.

— Я никем не прихожусь миссис Ли, — сказал иезуит. — Меня привязывает к ней только дружба: дружба, а также благодарность, потому что, правда, с тех пор как она здесь, вот уже скоро год, я совершенно спокойно в каждое свое пребывание в Салт-Лэйке пользуюсь ее щедрым гостеприимством, вот, как видите. Время это кончается. Оно уже кончилось.

— Она очень красива, — пробормотал молодой человек.

Замечание это осталось без ответа.

— Очень хороша! — осмелился он повторить.

Иезуит встал.

— Не хотите ли выйти на террасу, — предложил он слегка изменившимся голосом. — Ночь тоже очень хороша. Прямо преступление так мало пользоваться ею!

Они вышли. Под верандой стоял стол с прохладительными напитками, рядом два ивовых кресла. Они уселись. Красные точки их сигар блестели в темно-синей ночи. На небе Млечный Путь распростер свой светлый, белый шарф.

Слышны были только их очень тихие голоса. Голос офицера звучал почти робко; изменившийся голос иезуита был взволнован и важен... Завтра, в тот же час, Аннабель Ли навсегда уедет из города Соленого Озера. Эта мысль служила фоном, перед которым плясали остальные мысли отца д’Экзиля.

Видно было, что он почти любил этого приезжего за то, что он заставлял своего собеседника говорить о молодой женщине.

Лейтенант Рэтледж. Можете представить себе мое изумление, когда я увидел ее, опирающуюся о балюстраду беседки, такую молодую, изящную, красивую. Ведь меньше всего мы могли рассчитывать здесь на такое явление.

Отец д’Экзиль. Взгляните на светящийся прямоугольник, образуемый выходящей на террасу дверью столовой. Видите там маленькую черную птичку, которая то влетает, то вылетает? Это красный каменный стриж.

Лейтенант. Ну и что же?

Отец. Красный каменный стриж. Если бы теперь был день, вы различили бы его голубую спинку и хорошенькие красные перышки на брюшке. Он появился здесь год назад. Почти в одно время с нею...

Лейтенант. В одно время с нею...

Отец. В одно время с нею. Эти маленькие птички прилетают из южных штатов. Как-то в апреле я видел их тысячи у водопада Огайо. Термометр показывал 28 градусов мороза. Много из них, почти все погибли. Крылья у них замерзли... Сюда они прилетают в июне. Потом, в сентябре, покидают эту сторону. Вместе с ветрами они улетают во Флориду. А этот остался.

Лейтенант. И она приехала!

Отец. Он остался. Две недели его было не видно. Думали, что он улетел с другими. Потом однажды в октябре мы вдруг слышим, кто-то постукивает в закрытые окна веранды. Это был он. Ему открыли окно, и он влетел. Он принялся клевать на окнах мух, которые оставались живыми, так как внутри жилья было тепло. Посмотрите, как он влетает, как вылетает, как он весел! Что скажет он послезавтра утром, когда узнает, что ее уже нет!

Лейтенант. А разве так необходимо, чтобы она завтра вечером уехала?

Отец. Это необходимо.

Лейтенант. Зачем приехала она в Салт-Лэйк?

Отец. Вы просите меня, чтобы я сейчас же рассказал вам всю ее историю?

Лейтенант. А разве это нескромность?

Отец. Да, это было бы нескромностью, если бы она не уезжала завтра вечером.

Лейтенант. Я слушаю вас.

Отец. Легко сказать. А я даже не знаю, с чего начать.

Лейтенант. Но... начните с начала.

Отец. Вы — ребенок! Вы даже не понимаете искусства развертывания событий. Смею спросить, из какого штата вы родом?

Лейтенант. Я из Иллинойса, из Чикаго.

Отец. Из Чикаго. Вы, можно сказать, настоящий американец.

Лейтенант. Да, это можно сказать без всякого преувеличения.

Отец. Не было ли у вас в детстве няньки-ирландки?

Лейтенант. Да, у меня была ирландка. Но почему вы спрашиваете об этом?

Отец. Я знаю, что богатые американцы в северных штатах часто держат прислугою ирландок.

Лейтенант. Повторяю вам, что моя няня была ирландка. Но миссис Рэтледж — моя мать — не позволяла ей разговаривать ни со мною, ни с моей маленькой сестрою Маргарет. Это из-за произношения, понимаете ли. Нам, американцам, и так трудно научиться чисто говорить по-английски. А если первой воспитательницей нашей станет ирландка, то тут уже помочь ничем нельзя.

Отец. Я понимаю вашу матушку. А как звали вашу няню?

Лейтенант. Мне кажется, Джен. Надо вам сказать, что она недолго оставалась у нас. Раз у нас пропала атласная лента с маленьким серебряным крестиком. Миссис Рэтледж прогнала Джен. Затем нашли и крест и ленту. Их спрятала моя сестрица, Маргарита. Она боялась, что ее высекут и поэтому не смела сознаться. Ребенок, вы понимаете...

Отец. Понимаю. Я как-то читал одну историю в таком роде. Как раз в книге вашего единоверца. Ну а Джен?

Лейтенант. Не знаю, право, что с нею было дальше. Я даже не знаю, звалась ли она Джен. Не могу с уверенностью сказать. Впрочем, почему вы интересуетесь так этой девушкой?

Отец. Потому что миссис Ли, которой, по-видимому, вы очень интересуетесь, тоже ирландка.

Лейтенант. А... а!

Отец. Вам неприятно, что ваша прекрасная хозяйка родом из той же страны, откуда была ваша бывшая няня? Вам было бы приятнее, если бы она была американка, не правда ли?

Лейтенант. Я этого не скрываю.