Солдаты Родины: Юристы - участники войны [сборник очерков] - [50]

— Такое трудно передать словами, — продолжал рассказ взволнованный воспоминаниями Степан Григорьевич. — Ведь мы не виделись с Петей почти пять лет. Радость захлестывает, готов выскочить из танка, заключить в объятия «младшенького», который вот он, живой, бежит рядом с громыхающей машиной и выкрикивает: «Родители пишут — все хорошо. Федю призвали, поехал на Дальний Восток… Василий после ранения… теперь летает». Но остановить машину нельзя: боевая задача жестко обусловлена временем. Последний прощальный взмах рукой — и мы теряем друг друга из виду.

Теперь, думаю, подошло время познакомить читателя поближе со Степаном Григорьевичем.

Его биография характерна для многих юношей сороковых годов. В начале войны он в танковом училище несколько месяцев досконально изучал наш прославленный «Т-34», овладевал тактическими секретами танковых боев, мечтал как можно быстрее попасть на фронт. Став танкистом, не раз участвовал и в наступательных, и в оборонительных сражениях, не раз смотрел смерти в лицо. Степан всегда старался быть там, где трудно, где он больше всего нужен. В самой сложной обстановке он оставался спокойным, уравновешенным, быстро принимал нужное решение. Скупой на слова, деловой и отзывчивый, он в трудную минуту каждому готов был подать руку помощи. За это подчиненные платили ему неподдельным уважением. За это выделяло его командование, поручая выполнение ответственных заданий.

Немало славных боевых эпизодов хранит память Степана Цупренко. Но бой в марте сорок пятого — особый.

Судорожно цепляясь за каждый выступ, водный рубеж, противник пытался остановить наши части. Ожесточенные бои развернулись восточнее озера Балатон, где советские войска временно перешли к обороне. Для ее прорыва противник выдвинул вперед мощную артиллерию, подтянул тяжелые танки. Яростные атаки начались на рассвете 12 марта у населенного пункта Тюркень, на участке стрелковой дивизии, усиленной подразделением, в составе которого был взвод танков «Т-34» под командованием Степана Цупренко. Пользуясь численным превосходством, гитлеровское командование «обрабатывало» передний край наших войск шквальным артиллерийским огнем, а потом бросило в бой бронетранспортеры с пехотой и до полусотни «тигров». Временно врагу удалось вклиниться в нашу оборону.

Искусно замаскированные танки лейтенанта Цупренко терпеливо ждали, пока «тигры» приблизятся на расстояние прямого выстрела. Выдержки командиру было не занимать. Недаром пройдены тысячи километров, накоплен боевой опыт.

И вот «тигры» почти рядом, на их броне отчетливо видна свастика.

— По вражеским танкам — огонь! — скомандовал лейтенант.

Четыре машины и несколько бронетранспортеров противника сразу были выведены из строя, некоторые загорелись. Враг отступил, но ненадолго. В бой были брошены новые подразделения моторизованной пехоты и танки.

Наша артиллерия вела интенсивный прицельный огонь. Танкисты взвода Цупренко, маневрируя, били по врагу прямой наводкой. Фашистские танки загорались один за другим. И тут противник предпринял обходный маневр. Положение осложнилось. «Надо выстоять!» — подумал Степан.

И тут в разгоряченном мозгу командира родился дерзкий замысел — зайти врагу в тыл и оттуда неожиданно ударить по танкам и пехоте. Как-то, вроде бы и не к месту, пришли на ум запомнившиеся со школьной скамьи слова: «Безумству храбрых поем мы песню!»

Цупренко приказал командирам танков лейтенантам Комарову и Рубцову продолжать бой, а сам на предельной скорости рванулся в тыл противника. Внезапность и дерзость маневра сделали свое: пока фашисты поняли что к чему, три «тигра» были охвачены пламенем, один завертелся с перебитой гусеницей. Враг отступил.

Не менее жарким был и следующий день. Враг вновь и вновь бросался на наши боевые порядки. Танкисты бесстрашного командира подбили еще несколько машин противника, уничтожили десятки его солдат и офицеров.

При отражении третьей атаки загорелся танк Цупренко.

— Не поддаваться панике, ребята. Бой продолжать, пока действуют орудие и мотор! — приказал командир.

Экипаж и в горящем танке действовал безупречно, вел прицельный огонь. Броня раскалилась, дышать стало труднее, огонь подбирался к баку с горючим. По команде взводного экипаж покинул танк. Сам Цупренко ушел из горящей машины последним.

За проявленные в этих боях инициативу, отвагу и мужество Степан Григорьевич был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Но узнал он об этом намного позже, после выписки из госпиталя.

А война катилась дальше. Советские войска уже рвались к фашистскому логову. В их передовых рядах шли и отважные танкисты взвода Цупренко. Однако победный салют Степану Григорьевичу суждено было встретить не в поверженном Берлине, а на госпитальной койке. Без малого год потребовался врачам, чтобы залечить тяжелые раны, полученные героем в одном из боев накануне Победы. Правда, руку спасти не удалось.

На вопрос о том, что сплачивало коллектив взвода, как коротали время в перерывах между боями, Степан Григорьевич отвечает с озорными искорками в глазах:

— Мы частенько вспоминаем добрыми словами майора Сухобоченкова. В то время был он помощником начальника политотдела бригады по комсомолу. Николая Львовича можно назвать поистине душой молодых воинов. Даже в тяжелой боевой обстановке он организовывал концерты самодеятельности, редактировал «Молнии», «Боевые листки».