Солдаты Рима - [40]

    Вглядываясь в лучезарные глаза Лицинии, Эмилий готов был слушать её годами.

    -- Дождь?.. - он занервничал, лихорадочно думая, что бы ответить. - Один мой друг, галл, сказал однажды после трудного боя, что дождь - это слёзы богов, пришедших оплакать своих погибших детей...

    -- Галл? Много понимают эти варвары! Боги никогда не плачут.

    --... И Цезарь согласился с ним.

    Лициния замолчала.

    -- Ладно, не будем спорить, - улыбнулась она. - Пойдём, посмотришь своё новое жильё. Оно тебе понравиться.

    -- Пойдём, - кивнул Эмилий и ещё раз взглянул на суровое лицо Юпитера.

    Да, - подумал он, - в Риме боги не плачут.

От Германии до Британии

1

   Привратник распахнул двери храма Конкордия и почтительно отступил в сторону. Седовласые отцы сенаторы, облачённые в свободные тоги, степенно поднимались по широкой мраморной лестнице, проходили через глубокий притвор и, сотворив благодарственную молитву, вступали в святилище. Огромный зал, разделённый двойным рядом колонн на три нефа, сиял болезненной чистотой. Косые солнечные лучи, проникая внутрь сквозь узкие окна под сводом, освещали длинные ряды лавок, установленных полукольцом вдоль колонн, и величественную статую богини Согласия. Сенаторы рассаживались по местам и тихо переговаривались, ожидая начала заседания.

    Последними в зал вошли консулы. Красс приветственно взмахнул рукой, демонстрируя свою обычную вежливость; Помпей, не останавливаясь, прошёл к креслу и сел, глядя прямо перед собой. Красс чуть задержался, чтобы перекинуться несколькими фразами с Требонием и Клодием.

    -- Помпей как обычно непочтительно высокомерен, а Красс до неприличия любезен, - наклонившись к Катону, прошептал Цицерон. - До сих пор удивляюсь, как они уживаются друг с другом. Совершенно противоположные люди!

    -- Однако это не мешает им добиваться поставленных целей. Что-то они предложат сегодня...

    -- Думаю, ничего хорошего. Не зря половина нашего сената побывала в Луке. Наверняка о чём-то договорились... Так и сияют! А Клодий, как вернулся, раздал все долги и прикупил себе новый дом. Цезарь умеет тратить деньги.

    Катон покачал головой. Срок полномочий Цезаря в Галлии подходил к концу. Вместе с проконсульской должностью он терял и армию, и тот нескончаемый поток золота, что давала ему война. Что бы удержать провинцию за собой и сохранить набранные легионы, он должен был вернуться в Рим и добиваться нового срока. В противном случае сенат мог назначить ему преемника и лишить власти, которой он обладал. Вновь став консулом, Цезарь сохранял и армию, и власть ещё на несколько лет, необходимых, что бы закрепить за собой завоёванные позиции. Но возвращение в Рим предусматривалось опять же при наличии преемника, а это никак не устраивало Цезаря.

    Сенат побаивался возрастающего могущества Цезаря. Катон неоднократно предлагал отозвать его или, хотя бы, ограничить в действиях и распустить набранные без разрешения легионы. Он даже грозил выйти с этим предложением в народное собрание, но дальше угроз дело пока не шло. Та часть сената, что защищала древние устои государства, сплотилась вокруг Катона, но деньги Цезаря и Красса и слава Помпея обеспечивали им поддержку народа, главенствующего в Комициях и на форуме.

    Красс скользнул взглядом по лавкам, где сидели оптиматы, и кивнул Клодию. Тот быстро встал и поднял руку, призывая собрание к тишине.

    -- Уважаемые отцы сенаторы! - громко воскликнул он, когда разговоры стихли. - Все вы знаете, насколько труден и опасен путь, ведущий человека к победе. Боги всегда сопутствуют нам в наших начинаниях. Мы во всём следуем их советам, и это помогает нам. Но порой мы встречаем такие препятствия, что без помощи своих друзей мы не можем перешагнуть через них. И нам приходиться обращаться к ним, к тем, кто может помочь не только советом, но и делом...

    -- Кажется, я понимаю, куда он клонит, - шепнул Цицерон. - Эй, Клодий, нельзя ли покороче!

    Тот брезгливо передёрнул плечами.

    -- К сожалению, иногда находятся люди, которые вопреки воле богов пытаются помешать нам!

    -- Ты не меня имеешь в виду?

    -- Ты удивительно догадлив, уважаемый Цицерон. И порой мне кажется, что слово "дружба" для тебя ничего не значит!

    -- А для тебя значит?

    -- Значит!

    -- Ну ещё бы... Только в отличие от тебя, я не соблазняю жён своих друзей, - и развёл руками. - А чего ещё можно ожидать от того, кто ради денег и сомнительной славы отрёкся от своего рода!?

    В рядах популяров неодобрительно зашумели. Клодий покраснел, но сдержался. Он сделал глубокий вдох и ответил:

    -- Оскорбление сенатора не делает тебе чести, Марк Туллий. Но лишний раз подтверждает только что сказанное мной. Будем надеяться, что когда-нибудь ты поймёшь свою ошибку.

    -- Но поймёшь ли ты свою? И вообще, тебе ли, Клодий, говорить о дружбе, столько раз предававшему своих друзей!?

    В зале поднялся лёгкий гул, быстро переросший в беспорядочный гвалт. Сенаторы вдруг разом вспомнили былые проступки своих противников, и принялись перечислять их, пытаясь перекричать друг друга. Некоторые в знак протеста накрыли головы покрывалами или просто затыкали уши и закрывали глаза.