Солдаты Рима - [35]

    Грянул гром, и небо, минуту назад чистое, вдруг обрушилось на землю проливным дождём. По склонам холма побежали ручейки, от реки подул прохладный ветерок, напоив воздух запахами молодой травы, вода в реке помутнела и покрылась частой мелкой рябью. Облака, матово-серые от переполнявшей их влаги, нависали над равниной кучерявыми островами и медленно плыли на восток.

    Цезарь подставил лицо тугим струям воды и долго с наслаждением впитывал в себя их прохладную чистоту. Дышать стало легче; вода смыла грязь с кожи и напряжение с души. Осталась лишь горечь потерь, но её, как рану Хирона, нельзя было не смыть, не вылечить.

    -- Так бывает всегда после большой битвы. Небо стремиться очистить землю от крови, - прошептал он.

    -- У нас говорят по-другому, - тихо произнёс Роукилл. - У нас говорят, что это боги плачут по погибшим. А капли дождя - это их слёзы.

6

   Покорив Белгику, Цезарь отвёл армию за Секвану в земли карнутов и туронов, а двенадцатый легион под командованием Сервия Гальбы направил к альпийским племенам, чтобы раз и навсегда обезопасить дорогу между Галлией и Италией. Нантуаты, варагры и седуны давно мешали свободному проезду через Альпы, взимая с купцов дань, теперь настал их черёд платить. С Гальбой уезжал Луций Эмилий, спрятав в дорожной сумке личные письма Цезаря к друзьям в Рим.

    Во время боя с нервиями Эмилий почти всё время находился в лагере, и лишь потом, когда вернулся Роукилл с остатками своей кавалерии, они вместе присоединились к испанцам. После боя Цезарь лично поблагодарил его, а на следующий день вручил несколько свитков, аккуратно свёрнутых в тонкие трубочки и запечатанных восковыми печатями, и велел отправляться в Рим. Честь не малая, и кто-то из трибунов с усмешкой сказал, что вместе с письмами Эмилий получил и должность префекта, однако в подорожной по-прежнему значилось его старое звание.

    Эмилий никогда не был в Риме. Перед отъездом Гай Оппий подробно разъяснил, где найти нужных людей и как не заблудиться в большом городе. Но едва тот отошёл, как все разъяснения начисто испарились из памяти. В голове просто не могли удержаться названия всех этих улиц, районов, храмов: чтобы запомнить их потребовалось бы несколько дней. Переспрашивать Оппия он не решился, старикашка и так поглядывал на него с раздражением. Ну ничего, в крайнем случае, можно будет спросить дорогу в самом Риме. Уж кто-нибудь да подскажет гонцу Цезаря, куда ехать.

    Легион двигался не торопясь, и Эмилий едва сдерживал бушевавшее в нём нетерпение. Хотелось скорее увидеть Город, выполнить поручение Цезаря и до наступления осени вернуться в Галлию. Лишь спустя две недели они добрались до Генавы, а ещё через пять дней вошли в Октодур. Городок варагров располагался в долине, со всех сторон окружённой горами. По середине его разделяла река, и Гальба приказал варварам освободить одну его часть и переселиться за реку. Сила была на стороне римлян, так что тем пришлось подчиниться. Эмилий распрощался с легатом и отправился дальше.

    Перевалив через Альпы, он выехал к Плаценции, а уже оттуда, минуя Бононию и Арреций, по Кассиевой дороге направился в Рим.

    Эмилий вырос в маленьком городке в Апулии вдали от главных дорог и большой политики. От одного конца города до другого можно было пройти за полчаса неспешным шагом и ещё успеть посидеть в таверне и выпить чашу вина. Единственной достопримечательностью был рынок, одновременно служивший форумом. Днём здесь шла вялая торговля, но по вечерам граждане города собирались напротив табулярия и вели долгие дискуссии, порой весьма ожесточённые, обсуждая накопившиеся за день проблемы. Тут же раз в год проводили выборы в муниципалитет, а так как жителей насчитывалось не более трёх тысяч, то и выбирали почти одних и тех же людей. Высшим постом, о каком только можно было мечтать, была должность главы муниципального совета. Думать о чём-то большем не приходилось. Насколько Эмилий знал, никто ещё из их городка выше этой планки не поднимался.

    Чем ближе Эмилий подъезжал к столице, тем многолюдней становилось на дороге. Повозки, верховые, просто пешие - все куда-то спешили, торопились, сливаясь в плотные не иссякающие даже ночью потоки. На постоялых дворах и в гостиных домах невозможно было найти свободного места, и если бы не подорожная Цезаря, пришлось бы ночевать на улице. Трактирщики, увидав проконсульскую печать, кланялись чуть не до земли, выставляли на стол лучшее угощение, а для Мохнорылого всегда находилась полная торба ячменя. За столом вокруг него собиралась толпа любопытных, послушать последние известия из Галлии. Их интересовало всё: в каких битвах он участвовал, собирается ли Цезарь идти за Рейн, сколько земель он подчинил и будут ли туда выводить колонии. Люди посолиднее расспрашивали о дорогах, безопасны ли проезды по стране, как долго продлиться война и какие племена готовы торговать с Римом. Вообще, имя Цезаря и всё, что с ним было связано, вызывали живейший интерес. Эмилий раньше и не подозревал, что война за Альпами находит такой яркий отклик здесь, в Италии.

    За несколько миль до Рима вдоль дороги стали вырастать гробницы и фамильные склепы знатных римских граждан, отделанные мрамором и крупнозернистым гранитом. Они как бы образовывали преддверие города, напоминая всем проходившим мимо о делах и заслугах покоящихся под их сводами людей. Читая имена и эпитафии на надгробных плитах, можно было прочесть всю историю Республики, начиная от изгнания царей и заканчивая диктатурой Суллы. Путешественники, особенно провинциалы, часто останавливались подле древних памятников и с благоговением прикасались к холодным камням, словно пытаясь ощутить в себе часть этой истории.