Солдаты - [34]

В самой мазанке на большой треноге лежал черный котел, вывороченный Лачугой из каменки разрушенной бани. Котел и сам повар не блистали чистотой. Это возмутило Пинчука.

— Що ж ты сидишь?! — закричал он на опешившего Михаила. — Подывись, якый в тэбэ котел! Свиней тильки кормить с цього котла. Дэ твий халат?..

Кузьмич опасливо озирался по сторонам, чувствуя и свою вину в этом деле: ведь хозяйство-то роты было последнее время в его руках.

— Я говорил ему на сей счет, — оправдывался он, гневно посматривая на помрачневшего Лачугу. — Да в разум не берет мои слова. Ты, говорит, мне не указ. Побывал у генерала, так теперь думает, что уж и сам генерал.

Михаил молча и недобро скалил свой щербатый рот, прощупывая нового старшину мутноватым взглядом.

— Не нравлюсь, ищите другого. Я с этим котлом всю хребтину поломал, — проговорил он.

— Жалко, що ты голову свою дурацьку не зломав! Ты у мэнэ гляди. А то таке лекарство пропышу, що вик памятать будэш!

— Не стращай!

— А я и не стращаю. Вернусь, проверю. И щоб усе чысто було! Зрозумило?

— Понятно, — вяло ответил повар.

— А ты тэж марш звидциля, ничого дурака валять! — бросил старшина Сеньке и вышел вместе с Кузьмичом во двор.

В мазанке некоторое время стояло неловкое молчание.

— Что он на меня? — кивнул лобастой головой Лачуга в сторону двери. — Тож мне начальник великий объявился. Видали мы таких!

— Нет, ты с ним поосторожней, Миша, — совершенно серьезно посоветовал Сенька. — Пинчук — человек крутой и строгий. Беспорядков не терпит. Чуть заметил что — и беда!.. Недаром председателем колхоза был! Этот враз научит уму-разуму…

Рассказывая об этом, Ванин не скрывал и собственной боязни перед Пинчуком.

— А вообще-то он очень правильный человек. Зря ругать не станет. А уж коли провинился, пеняй на себя: спуску не даст. Лучшего старшину не сыскать на всем белом свете.

— Что ты мне его расхваливаешь, как красну девку, — свистя сквозь щербатые зубы, заметил Михаил. — Сам вижу, что за птица. Заест.

— А ты делай все хорошо, и не заест. Почему от генерала-то ушел?

— По своей воле.

— Сам, значит?

— Сам.

— Хо? Сам! — Ванин захохотал. — Милый ты мой, хоть бы врать-то научился. Иди ко мне на курсы, за неделю академиком в этом деле будешь… Это, брат, ты от меня так легко можешь уйти, а не от генерала. Правда, хоть я и ефрейтор, но до генерала мне еще далековато…

— Не понял ты меня, Семен, — обиделся Лачуга. — Отпустил меня генерал. Я сам попросился у него в разведку. Хотел разведчиком быть, а тут опять с котлом пришлось возиться.

— Ах вон оно что!.. Ну ничего, Миша, не горюй. Кормить разведчиков — тоже большое дело. Дай-ка лучше закурить.

— Некурящий я.

Сеньку осенила какая-то новая мысль.

— Некурящий? — притворно удивился он. — Да как же это ты? Не понимаю. Я вот, например, подыхаю без курева. Выдадут на неделю, а я за один день все искурю. А потом хожу, щелкаю зубами, как голодная дворняжка, да покурить спрашиваю. Впору хоть вой…

С присущей ему сообразительностью Семен сразу же оценил обстановку. Если вести себя по-хорошему с этим поваром, думал он, то можно получить от него не только привилегию в смысле котлового довольствия, но и положенную ему порцию махорки. Оттого-то Ванин и подобрел так быстро.

— Тебе пора уже к котлу вставать, — услужливо заговорил он. — Может, помочь дровишек наколоть? Это я мигом.

— Не надо. Я сам.

Сенька в душе выругал недогадливого кулинара, но все же надеялся, что его слова произведут необходимое воздействие на некурящего повара.

Ванин взял топор и вышел из мазанки. Остановился, хищно кося глаз на курицу, мирно рывшуюся в мусоре и что-то там выклевывавшую. Затем нагнулся, взял полено и поставил его на попа. Взмахнул топором и опустил его на… голову курицы.

— Что ты наделал? — в ужасе заорал Лачуга. — Это ж хозяйская курица!

— Неужели? Ай-ай-ай! — притворно заахал Семен. — Ну, так поскорее ее в котел — и концы в воду!

— Вот набить бы тебе самому «котел», тогда б ты знал, как совать свой нос…

— Ну-ну, ты полегче! А то остальные зубы повыбью!

В дверях мазанки появился молодой разведчик Алеша Мальцев. Запыхавшись, он сказал:

— Товарищ ефрейтор, к командиру роты.

Сенька оглянулся, досадуя на то, что не удалось довести дело до конца.

— Ну, пошли.

Мальцев перепутал: Ванина вызывал не командир роты, а старшина Пинчук, нашедший для разведчика какую-то работу.

4

Марченко же сидел у себя в хате и выколачивал о стол разноцветный мундштук, ожидая, когда к нему явятся с докладом Пинчук и Кузьмич. Те вскоре пришли.

— Докладывайте, — приказал лейтенант, не прекращая своего занятия.

Это не понравилось Пинчуку, и он громко обратился к командиру:

— Товарищ лейтенант, разрешите докладать!

— Что кричишь? Я не глухой. Сказал же — докладывайте.

— Так я хотел по всей хворме.

— После войны — по всей форме. А сейчас не до этого.

Марченко вдруг легко вскочил на лавку и, быстро обернувшись, присел на подоконник. Тонкий и сухой, стремительный, он как-то весь подался вперед, будто готовился к прыжку. Из-под тонких броней поблескивали глубоко посаженные каштанового цвета глаза.

— Ну, я слушаю.

Кузьмич и Пинчук доложили: первый — о сдаче, а второй — о приеме имущества.