Солдаты афганской войны - [37]

Когда в другой раз меня ночью послали за едой, то я уже не терялся. Проявляя солдатскую смекалку, первым же делом произнес магические слова: «Алик из шестой послал!» — и повара сами притащили все, что требовалось.

Законы в армии строгие, и они действуют также неотвратимо, как и законы самой природы. Хоть эти законы и не прописаны ни в каком кодексе и ни в каком уставе, все же по ним живут все армейские коллективы, и они определяют поведение всех солдат без исключения.

В ротах полностью властвует закон подчиненности по призывам, который гласит: «старший призыв — всегда прав». Коллектив роты небольшой — около семидесяти человек — все на виду и все друг друга знают. Но в отношениях между солдатами из разных рот зачастую действует уже иной закон: «кто сильнее — тот и прав».

Как прямое проявление так и сложное хитросплетение этих двух главных законов и образует все разнообразие неуставных взаимоотношений.

Неуставщиной были пропитаны все отношения между десантниками. Постоянно по этой причине приключались всякие неожиданные случаи.

Идешь по территории части и смотришь далеко-о вперед и по сторонам. Если где на пути встречается группа работающих, то лучше не испытывать судьбу и обойти стороной. А чуть зазевался — остановят, дадут в руки лопату и заставят ишачить. Случалось, что так припахивали даже дедов, когда те отбивались от своих.

В столовой после приема пищи уборка со стола, естественно — забота самых молодых. Когда взвод уходит на построение, они относят грязную посуду на мойку. Вот тут их и подстерегают опасности. Наряд по кухне — солдаты из других рот — зная, что посуду приносят одни молодые, старались их тут же перехватить. Они, стоя у дверей мойки с большущими черпаками в руках, отрезали возможные пути к отступлению:

— Стой, нах..! Куда, бл.. направился! Назад!

— У нас построение! Меня ждут!

— А меня е..ет, что тебя ждут? Давай, сука, мой!

Привыкшие к повиновению молодые берут тряпку и моют тарелки, искоса поглядывая на дежурных. Стоит дежурному чуть отвлечься, как они бросали работу и пулей вылетали из кухни. Но так запросто улизнуть получалось не всегда. Подождав немного на улице, на выручку отправляется дед: посылать молодых бесполезно — их тоже заодно могут припахать. Теперь все решает сила: наворочает дед дежурным, значит хорошо — отбил молодого, а окажутся посильней дежурные — то дед сам и получит, и поработает.

И все-таки жизнь в условиях неуставных отношений здесь в части была во сто раз спокойнее и легче, чем там — в учебке, где мы жили по уставу.

А пока в часть не прибыли духи, все хлопоты по уборке помещений и обслуживанию старослужащих лежали на нас — черпаках. Было трудно, и мы ждали прибытия духов, как самых дорогих гостей.

Духи еще находились в карантине — так называется отстойник для обкатки новобранцев. Там за полтора месяца они проходят курс молодого бойца: осваивают строевой шаг, учатся правильно отдавать честь, заучивают уставы и сдают кросс. Получив необходимый минимум знаний, чтобы влиться в армейский коллектив, они принимают присягу, и их развозят по частям.

Мой приятель-черпак, уже носивший погоны капрала с двумя «соплями» (лычками), и в общем-то неплохой парень, в ожидании пополнения радостно потирал руки:

— Поскорей бы эти черти приезжали. Хоть отдышимся! — размышления на тему о новом пополнении действовали на него как бальзам, и он, оживившись, уже с оптимизмом глядел в будущее. — Припашем их как миленьких! Задр..чим до смерти! Я ждать не буду! Выберу одного, кто позачуханней, исп..жу для начала, а потом на себя заставлю пахать! Сразу и другие меня бояться будут! Ничо! Будет и у нас праздник! Нас гоняли как шакалов, и мы их, бл..ей, будем гонять не меньше! Помяни мое слово!

Слушая такие откровения, я только удивлялся:

— Ну и дает! Сам же от старослужащих терпит все, сам же их поносит, а теперь решил им же сподобиться? — однако вслух, дабы не прослыть ненормальным, только буркнул:

— Да, конечно. Поскорей бы уж приехали.

у меня уже ума хватало чтобы не учить других благородству. Для себя же я определился однозначно: молодые — тоже люди, и никого унижать не стану, а уж тем более не смогу переродиться в жлоба.

Самоволка

Утром прапорщик Касьянов, прихватив две красные повязки с надписью «Патруль» и по пути взяв с собой меня, поскольку я первый попался ему на глаза, подошел к дежурному по роте сержанту и предупредил, чтобы нас не искали:

— Я с Бояркиным пошел в патруль. Вернемся к обеду.

В патруле я еще ни разу не был и такому повороту дел сильно обрадовался. В патруль ходить — это совсем не то что на турнике и брусьях потеть. Но только мы вышли из расположения роты, даже не успели дойти до ворот КПП, как Касьянов снял с руки свою повязку и отдал ее мне:

— Вот что… У меня в городе дела, так что я пошел. А ты, давай, здесь где-нибудь схоронись, чтоб тебя никто не видел. Понимаешь?.. Вот. Ну, к обеду придешь.

Я с досадой смотрел на уходящего Касьянова и думал:

— Ни хрена себе! Да где же я спрячусь? Увидят, спросят: — Сачкуешь? — обязательно вломят. А вот этого мне совсем не надо! Дураком буду, если не воспользуюсь таким случаем. Надо сматываться — хоть отдохну денек!