Солдатский долг - [47]

Чем дальше отдалялись наши соединения и части от Москвы, тем больше возрастало сопротивление противника. Из документов, попадавших в наши руки, и показаний пленных стало известно, что Гитлер издал приказ о переходе к стратегической обороне. Тем самым ставилась задача во что бы то ни стало остановить продвижение советских войск и, используя наиболее выгодные естественные рубежи и суровые зимние условия, нанести им как можно больший урон, готовясь к летней кампании 1942 года.

Особенно упорные бои развернулись на волоколамском рубеже – том самом, с которого в октябре 1941 года началось сражение непосредственно за Москву. Тогда немецко-фашистское командование сосредоточило здесь огромные силы и предвкушало уже победное вторжение своих полчищ в нашу столицу. Теперь же вместо намечавшихся победоносных торжеств гитлеровцам пришлось позорно бежать на запад, думая лишь о том, как бы остановить наше наступление.

Но трудно было и нам. В длительных оборонительных сражениях, а затем в контрнаступлении войска 16-й армии понесли большие потери. В дивизиях насчитывалось по 1200—1500 человек. В это число входили артиллеристы, минометчики, саперы, связисты и работники штабов. Пехотинцев, или, как тогда было принято говорить, активных штыков, оставалось очень мало. Не лучше было и в соседних с нами армиях. Весьма серьезные потеря в боях нес командный и политический состав.

Еще до подхода к рубежу на реках Лама и Руза командование Западного фронта все чаще стало прибегать к созданию группировок то на одном, то на другом участке. Для этого какая-то часть сил из одной армии передавалась в другую. Мы стремились хоть как-то наращивать силы для продолжения наступления. Подобная импровизация давала некоторый успех, но частного характера. С выходом же на волоколамский рубеж стало совершенно ясно, что врагу удалось оправиться от полученных ударов: его оборона становилась все более организованной и прочной.

В первых числах января контрнаступление наших войск под Москвой завершилось. Северная и южная ударные группировки противника были разбиты и отброшены на 100—300 километров. Непосредственная угроза столице была ликвидирована.

Мы понимали, что победа в этой грандиозной битве, развернувшейся на огромном пространстве, в которой участвовали войска трех фронтов, будет началом коренного поворота в ходе всей войны.

Восстановленная часть главы

Оборонительное сражение подходило к концу, к этому времени противник на московском направлении израсходовал все свои резервы, но прорвать нашу оборону не смог. Наступил и для него момент перехода к обороне.

Нужно было сорвать этот план, не позволить закрепиться на захваченных рубежах, и Ставка Верховного Главнокомандования своевременно приняла соответствующее решение.

В контрнаступление войска армии перешли без всякой паузы. Чем дальше они отдалялись от Москвы, тем сильнее сопротивлялся противник. Еще до подхода к волоколамскому рубежу командование фронта стало прибегать к созданию группировок то на одном, то на другом участке, для чего какая-то часть сил из одной армии передавалась в другую. Подобная импровизация обеспечивала некоторый успех местного значения. С выходом же наших войск на волоколамский рубеж стало совершенно ясно, что противнику удалось оправиться от полученного удара и что его оборона становится организованней. Продолжать наступление имевшимися к тому времени у нас силами расчетом на решительный прорыв обороны противника и дальнейшее развитие успеха уже было нельзя. Наступил момент, когда и нашему верховному командованию надлежало подумать об извлечении пользы из одержанных результатов и начать серьезную подготовку к летней кампании 1942 года.

К великому сожалению, этого не произошло, и войска, выполняя приказ, продолжали наступать. Причем командованию фронта была поставлена задача: изматывать противника, не давая ему никакой передышки. Вот это было для меня непонятным. Одно дело изматывать врага оборонительными действиями, добиваясь выравнивания сил, что и делали мы до перехода в контрнаступление. Но чтобы изматывать и ослаблять его наступательными действиями при явном соотношении сил не в нашу пользу, да еще в суровых зимних условиях, я этого никак понять не мог.

Неоднократные наши доклады командованию фронта о тяжелом состоянии армии в результате понесенных потерь, о несоответствии ее сил и задач, которые ставил фронт перед нами, не принимались во внимание. Приходилось с натугой наступать, выталкивая противника то на одном, то на другом участке. О прорыве вражеской обороны не могло быть и речи. Наши возможности истощились до крайности, а противник продолжал пополнять свои войска свежими силами, перебрасывая их с запада.

Продолжавшееся наступление 16-й армии с Волоколамского рубежа оказалось особенно тяжелым. Противник прилагал все усилия к тому, чтобы задержать наше продвижение. Для этого у него оказались соединения и части, сохранившие высокую боеспособность. Силами войск одной армии уже нельзя было рассчитывать на успех наступления, поэтому чаще всего для продолжения наступления на волоколамском направлении командование фронта привлекало несколько армий. При этом одна из них, наносившая главный удар, усиливалась за счет соседних.