Солдат Яшка, красная рубашка, синие ластовицы - [5]

— Взмилуйся, Фома Семенович! Молод он и глуп, — плаксивым голосом говорила Марфа Степановна.

— Одну и ту же историю я слышу от тебя уже сколько лет! Пора же нам с тобою и образумиться.

— Ведь он и работящий и услужливый и силушки у него не занимать стать, а вот поди ты, словно его испортили.

— Какая там порча, — неуверенно проговорил Фома Семенович, так как и сам изрядно верил в бабьи бредни.

Прошло немного времени, как Яшка выдумал новую шалость. Торговал в том ряду, где была лавка Фомы Семеновича, старик-купец, человек строгий. Он посматривал на шалуна и не раз жаловался на него Фоме Семеновичу. Не раз терпел Яшка от дяди и выговоры и наказания и выжидал случай чем-нибудь досадить своему врагу.

Случай не замедлил представиться.

Раз вышел старик не надолго из своей лавки. Яшка вышел и, став против лавки старика, поднял нос кверху и стал рассматривать облака, продолжая бормотать что-то вполголоса. Идут прохожие, останавливаются и невольно поднимают головы кверху, стараясь разглядеть, на что смотрит молодец. А Яшка начинает говорить громче:

— А вот, пошло, пошло!..

— Что там пошло? — спрашивают собравшиеся около него зеваки.

— Видите, вон идет… Теперь зашло за темное облачко… А вон снова выходит.

— Что идет, что выходит? — спрашивают друг у друга зеваки.

— Я ничего не вижу, — говорит другой.

— На самом деле, что-то выходит из-за облачка, — подтверждает третий.

Шутка сыграна. Набралась толпа зевак, которая загородила дорогу в лавку. Яшка завидел издали возвращающегося старика-купца и шмыгнул в свою лавку, так что не пройти не только покупателю, но и самому хозяину. Крепко осерчал старик.

— Чего вы тут толчетесь! Пошли прочь. Вишь ты, в лавку нельзя пройти! Чего там глазеете, — сердито ворчал старик, вскинув, в свою очередь, глаза кверху.

— Да вот тут малый какой-то, видно на смех, собрал публику и указывал что-то на небе.

Догадался старик, что это новая проделка Яшки, а что он мог сделать и на этот раз, как не пожаловаться дяде проказника.

На другой же день Яшка устроил новую шутку. По ряду проходил один мужичок с запискою, неразборчиво и безграмотно написанной. Подходит он к одному, другому приказчику и спрашивает:

— Где тут лавка купца, позабыл я его прозвище.

Приказчики взглянут на записку, ничего не могут разобрать в записке и отказываются дать ответ. Доходит мужичок до лавки, а Яшка уже идет к нему навстречу и спрашивает:

— Что тебе нужно, мужичок?

— Да вот, паренек, никто не может мне указать лавку, что записано в этой грамотке.

У Яшки сейчас готова идея. Он указывает мужику на пустую лавку, запертую изнутри и говорит:

— Вон видишь припертую зеленую дверь лавки, третьей от конца?

— Вижу, кормилец.

— Ну, так иди к ней и громче стучи. Хозяин этой лавки иногда уходит наверх для разборки товара, а на это время лавку притворяет, а стало-быть, если легонько будешь стучать, то он, пожалуй, не услышит.

— Та-а-к!

— Ступай, мужичок, я тебе говорю верно.

— Спасибо тебе, — сказал мужичок, снимая шапку и уходя.

Подошел он и начал барабанить в железную дверь до того, что из соседних лавок вышли приказчики и хозяева и спрашивают его:

— Что ты стучишь? Или не видишь, что лавка заперта на замок.

— Мне сказал парнишка, вон там в рядах, чтобы я погромче стучал, а то хозяин не услышит.

— А мы тебе говорим, что в этой лавке никакого хозяина нет. А будешь зря стучать, так в полицию стащут тебя.

Почесал мужик затылок, посмотрел на ту сторону, где Яшка с товарищами своими хохотал, и пошел с досадою.

Такие шутки оставались всегда безнаказанными, так как с жалобами к Фоме Семеновичу никто и не доходил.

В другой раз видит Яшка, что ранним утром, когда только начали отпирать лавки, мимо рядов идет довольно длинный цыганский обоз, и у самой последней телеги привязана на цепочке огромная собака. Яшка начинает кричать:

— Стой, ребята! Останови обоз, дай разглядеть хорошенько собаку.

— А что вам нужно? Зачем вам глядеть на собаку? Не думаете ли, что она ваша? — говорит один из цыган.

— Нет, моему хозяину нужна собака, он ее купит и не пожалеет хороших денег.

Цыгане останавливаются. Яшка подходит к собаке и начинает ее рассматривать со всех сторон. К нему подходят цыгане от передних телег и начинают выхвалять собаку.

— А что бы взяли за эту собаку? — спрашивает Яшка, а сам и глазом не мигнет.

— Не приходилось нам собак продавать, — говорит пожилой цыган. — Ваша милость лучше знаете в них толк, а потому скажите свою цену.

— Погодите, — говорит Яшка, — сейчас позову хозяина. Ему нужна такая собака и он даст вам за нее рублей пятьдесят.

— Если прибавит малость, то продадим, — говорит пожилой цыган.

Яшка уходит, а обоз, в ожидании возвращения его, стоит да стоит, и цыгане ведут громкий спор о том, кому принадлежит эта собака. Доходит дело до перебранки. Один говорит, что собака, пристала к нему еще в Киеве, другой утверждает, что он заманил собаку в селе и так далее.

— Что вы тут поставили одров своих, фараоново племя, и орете! Все проходы к лавкам загородили… Отъезжайте прочь, — закричал подошедший к ним купец.

— Не вы ли будете, господин купец, хозяин того самого парня, что у нас собаку торговал? — говорят цыгане, низко кланяясь купцу.