Солдат трех армий - [150]

Весьма поучительны были доклады о настроениях бывших военнослужащих горнопехотных частей, принимавших участие в солдатских встречах дивизии «Эдельвейс» в Австрии. Согласно этим донесениям, в «солдатских кругах Австрии» уже не оценивают отрицательно прошлое— простили захват Австрии Германией в 1938 году — и не без интереса относятся к возможности нового варианта «Великой Германии». Во всех сообщениях прдчеркивалось, что в Австрии разрешено носить старые ордена со свастикой.

Понемногу я углубился в чтение всех этих материалов. Но тем временем из одного гарнизона поступил сигнал тревоги, так как исчез солдат или пропал секретный документ, а может быть, и то и другое. Так началась моя будничная работа в отделе А-2, сотрудничество с военной разведкой ФРГ, телефонные переговоры, телеграммы, допросы, бумажная волокита. Чаще всего солдат н секретный документ исчезали бесследно.

Особенное внимание я уделял ежемесячным отчетам в красной обложке, касавшимся Германской Демократической Республики, и притом не только Национальной народной армии, но и размещенных в ГДР советских войск. Эти отчеты содержали сообщения агентов о численности гарнизонов, о строительных работах, передвижении войск, вооружений, персональных перемещениях, и все это подкреплялось, разъяснялось или дополнялось с помощью фотографий и чертежей, а также докладов о моральном состоянии. С интересом изучал я танк «Т-54» по чертежам и фотографиям, снабженным техническими данными, характеристикой брони и вооружения. Такой месячный отчет был пухлым, как телефонный справочник; и не удивительно, ведь эта шпионская библия, кроме всего, содержала подробное изложение результатов производившихся из Западного Берлина с помощью радаров и радио наблюдений над маневрами военно-воздушных сил.

Меня заинтересовали разнообразные специальные карты, на которых были обозначены авиационные базы ГДР, а также других государств Варшавского пакта, мосты в ГДР, ЧССР, Венгрии и Австрии с указанием их грузоподъемности. Не обошел я вниманием и секретный документ, из которого явствовало, что в Шпандалене размещены самолеты «У-2». Знакомясь с этим документом, я вспомнил, как на авиабазе Рамштейн офицер военно-воздушных сил США бахвалился, будто во всем Восточном блоке нет ни одной поляны и ни одного сарая, который ими не был бы сфотографирован.

В общем у меня создалось впечатление, что ведется огромная и кропотливая шпионская работа. Разумеется, мне было известно, что каждое государство старается получить сведения об экономической и военной силе своего потенциального противника. Подобный сбор сведений — необходимая профилактическая мера даже для страны, которая заботится только об обороне.

Но тут неизбежно возникала аналогия со злополучным прошлым. Неоднократно в той же организации и теми же способами заготовлялись карты, которыми пользовалась кайзеровская армия 1914 года, а спустя много лет, в 1939 году, — вермахт, совершая нападение на соседние государства. Первоначальные успехи в обеих мировых войнах были обусловлены не только преимуществом внезапности, но и наличием картографического материала, разработанного до малейших деталей. Генерал Гелен, возглавлявший во время второй мировой войны отдел «Иностранные армии Востока», теперь из центра в Мюнхен-Пулахе руководил разведкой ФРГ. Его бывшие сотрудники, специалисты из рейхсвера и вермахта, служили в ведомстве по охране конституции, в военной разведке ФРГ и в других такого же рода организациях, собирая материал для бундесвера.

Когда реваншисты твердят о непризнании ГДР и о возможных «полицейских акциях», из этого, естественно, вытекает, что шпионская деятельность и огромные затраты на нее имеют лишь одно назначение: обеспечить молниеносное осуществление запланированных операций. Бонн, очевидно, надеется таким способом помешать нанесению оборонительного атомного удара. Это звучало абсурдно, но мне уже тогда стало ясно, что решающую роль там играют люди, которые уже дважды неправильно оценили реакцию противника и соотношение сил. Несколько недель моей работы в качестве заместителя начальника отдела А-2 закончились так же, как начались. Когда майор Эндрес возвратился из санатория, первый служебный вопрос, который он мне задал, был тот же, что и в день отъезда:

— Вы наблюдали за субъектом в коляске инвалида?

— Я каждый день покупал у него сигареты.

— Великолепно, это вы ловко придумали. Удалось вам при этом что-либо выяснить?

— Еще бы, даже кое-что совсем необычное.

— Что же именно?

Я заставил моего собеседника потомиться в ожидании. Затем сказал театральным шепотом:

— Я установил, что этот человек записывает в тетрадке свои доходы, чтобы самым добросовестным образом выполнить перед финансовым ведомством обязательства по уплате налога на оборот. Правда, случай далеко не обычный?

Майор Эндрес внимательно па меня посмотрел. Он в уме «комбинировал» факты. Наконец он сообразил и даже рассмеялся, а это уже немало для сотрудника отдела А-2.

Излечен

Все детали, с которыми я знакомился, все высказывания, которые я слышал, подобно отдельным частицам мозаики, составляли единую картину страшной военной концепции, конечной целью которой являлась изоляция и затем аннексия ГДР. Таковы были выводы, сделанные мною ко времени возвращения на работу по связи с прессой.