Солдат Сидона - [14]

— О самый благородный Чаниу, — сказал Азибааль, — я думаю, что ты решил очень мудро.

Чаниу улыбнулся и поблагодарил его. — И третье. Тотмактеф, которого вы уже встречали, тоже едет с нами — он тот самый писец, о котором говорил наш сатрап. Он будет отвечать за Сахусета — самый сложный пост. Я прошу тебя, Нехт-нефрет, и тебя, Мит-сер'у, помогать ему всеми возможными способами. Согласны?

Все кивнули.

— Хорошо. Надеюсь, мне не нужно объяснять, что Великий Царь желает мира и дружбы между народом Парса и народом Речной Земли. Однако не все так исполнены благих намерений, как он.

— Я — такой же, как и он, — сказал Муслак.

Чаниу кивнул. — И я. И если мы семеро будем ссориться друг с другом, как мы сможем не поссориться с нубийцами? Если у нас будет война между собой, как мы сможем остаться в живых?

Нехт-нефрет посмотрела на меня, потом на Муслака. Ни один из нас не сказал ни слова, и она заговорила сама. — У нас на борту будут три воина из Парса и пять из Кемета. Если они начнут сражаться…

— Мы погибнем. — Спокойный взгляд Чаниу упал на меня. — Вот это и будет твоей главной задачей, Луций — сделать так, чтобы они не сражались друг с другом. Ты не из Парса и не из Кемета. Ты чужак для тех и других. Твоя задача не легка, но ты должен справиться. Капитан, есть ли у тебя вопросы о тех запасах, которые ты должен купить?

Муслак пожал плечами. — Есть лавки с корабельными товарами, и я куплю там то, чего нет ни в какой гостинице. Есть ли гостиницы в Нубии, о благородный Чаниу?

— Очень мало, но мы поплывем за Нубию.

— Я знаю, — сказал Муслак. — В Нису, где бы она ни была.

— Так далеко, как течет река, — прошептал Чаниу.

Нас отпустили, всех, кроме Тотмактефа. Но голос Чаниу остановил нас прежде, чем мы дошли до двери. — Остерегайтесь Сахусета. Быть может он и не собирается вредить вам, но, если вы мудры, будьте с ним повежливее, хотя о дружбе речь не идет.

Сейчас за нами пришла женщина, служанка Сахусета. Я и Мит-сер'у пойдем с ней, когда луна сядет.

Да, еще я должен написать, что когда Тотмактеф пришел к нам во двор, рядом с ним шел павиан. Он был очень большой, и смотрел серьезно, как человек. Не думаю, что остальные видели этого павиана, но я видел. Тотмактеф сам не видел его, или, во всяком случае, мне так показалось. Я на мгновение отвернулся, а когда опять взглянул, павиана уже не было.

6

Я ВСПОМНИЛ

МОЯ жена, мой дом, мои родители, служба Великому Царю, смерть друзей — все, что я когда-то знал — нахлынуло на меня. Теперь я знаю все, благодаря Муслаку и Мит-сер'у, которые рассказали мне о моей жизни. Они говорят, что я должен записать это, как обычно. Вот что я помню сейчас.

Мы были в гостинице. Пришла женщина, странная молчаливая женщина, чьи глаза двигались не так, как у других женщин. Она подошла к Муслаку и сказала ему, что, когда луна сядет, мы должны будем пойти с ней. Потом она обратилась ко мне, и это был последний раз, когда я слышал ее голос; она сказала, что я должен пойти с ней, если хочу вспомнить. Мит-сер'у и я сказали, что мы пойдем, но сначала немного поспим, потому что луна еще высоко.

Я написал. Потом мы пришли в эту комнату, заперли дверь и занялись любовью. Это было долго, медленно и приятно, потому что Мит-сер'у знает очень много о любви. Когда все кончилось, я заснул.

Я проснулся. Мит-сер'у спала рядом со мной, а молчаливая женщина сидела на стуле по другую сторону от меня. Я решил, что Мит-сер'у пустила ее, пока я спал. Но она говорит, что не делала этого.

Молчаливая женщина разбудила Мит-сер'у и жестом показала нам идти за ней. Она долго вела нас по темным улицам, пока не привела к дому Сахусета. Это маленький домик с большим садом. Я держал Сабру за руку, Мит-сер'у держала мою, и все равно было очень трудно войти в дом. Там было какое-то животное, которое глядело на нас, или что-то, что казалось животным. Оно не лаяло и рычало, но я видел зеленые глаза, сверкавшие в тени как изумруды.

Двери дома Сахусета были широко открыты. Кто-то — я не видел кто — зажег лампу, когда мы вошли, и Сахусет вышел из другой комнаты. И отпустил молчаливую женщину, назвав ее Сабра. Я ожидал, что она выйдет из комнаты, но нет: она отошла в угол и застыла там, глядя на Сахусета и нас невидящим взглядом.

— Ты не можешь вспомнить, Латро. Я попросил тебя придти сюда, чтобы помочь тебе. — Каждый раз, когда Сахусет произносил слово, один из крокодилов, свисавших с потолка, шевелил хвостом.

Я сказал ему, что если бы он мог помочь мне увидеть прошедшие дни, я был бы ему очень благодарен.

— Мне нужна твоя благодарность. Мне нужно добрая воля твоей женщины и вообще всех, кто будет с нами на юге. Но твою я хочу больше всего. Ты проклят богом. Это очень плохо, для тебя. Тем не менее непостижимо.

Видя, что я не понимаю, он добавил: — Проклятие бога — прикосновение бога. Когда бог касается тебя, он передает тебе малую толику своей божественной сущности. Когда высший жрец выходит из святилища, он срывает с себя свою одежду и ленты. И сжигает их. Ты знаешь почему?

Я сказал, что не знаю. Мит-сер'у сказала, что знает, но я думаю, что она солгала.

— Он не хочет передавать верующим божественную сущность. Ибо если она у них есть, для чего им жрец или храм? Я сам жрец, жрец Красного Бога. Вы знаете о Красном Боге?