Солдат - [82]

Мосты были жизненно необходимы 1-му и 9-му корпусам, и поэтому я назначил комендантом переправы бригадного генерала Пальмера из 1-й кавалерийской дивизии, предоставив ему право действовать от моего имени и возложив на него личную ответственность за сохранность мостов и регулирование движения по ним.

Покинув свой командный пункт в городе, я поехал к реке. По прогибающимся от тяжести мостам сплошным потоком катились грузовики. Вслед за ними пошли тяжелые 203-мм гаубицы и танки, выдерживая дистанцию около 70 метров, потому что по мосту могла пройти только одна такая единица вооружения.

Я простоял там дотемна, наблюдая, как оседают и снова поднимаются понтоны, и моля бога, чтобы мосты выдержали.

Давно уже спустилась темнота, а я все стоял на берегу. В 18-градусный мороз, под ветром, обжигавшим лицо, словно пылающий факел, бесконечным потоком непрерывно двигались солдаты, орудия, танки и автомашины. Тот, кто был свидетелем этого зрелища, запомнит его на всю жизнь.

На берегу Хангана я оставался до тех пор, пока не убедился, что мы успешно осуществили отход наших войск под сильным нажимом противника. Мы сделали ^г все возможное. Позади йас была река, и мы, стараясь как можно дольше сдерживать противника, нанести ему тяжелые потери. Большая часть 8-й армии была спасена, и как ни горько сожалел я о необходимости отступления, это утешило меня.

ГЛАВА 26 8-Я АРМИЯ

Мы отходили быстро, но не толпой, а как организованная боевая армия, сохраняя твердое желание сражаться и унося с собой раненых и оружие. В пятнадцати километрах южнее р. Ханган, на рубеже горных цепей, отмеченных мною на карте во время первого полета в Сеул, наши два корпуса остановились и повернулись лицом к противнику. Теперь мы смотрели в лицо врагу не из узких окопчиков, а занимая глубоко эшелонированную оборону, с широкой сетью огневых точек и деревоземляных сооружений. Здесь, зарывшись в землю и подготовившись мы ждали, но так и нс дождались наступления противника.

Заняв оборону, мы немедленно выслали разведывательные группы в сторону дорог, по которым мы пришли. Надо было найти врага и схватить его за горло. Количество и состав этих групп по моему приказу постоянно увеличивались. Сначала они высылались силою до взвода — слабые щупальцы, исследовавшие безлюдную местность. Потом эти группы были увеличены до роты. Затем мы начали прочесывать местность пехотными батальонами, которым придавались танки и артиллерия, а к 15 января — полковыми боевыми группами, действовавшими перед фронтом каждой дивизии. Впоследствии от каждого корпуса выделялась одна дивизия, которая действовала на большом удалении от основных сил.

И снова нам мешало отсутствие сведений о противнике. Разведывательные группы достигали пустынных сопок, вызывали на себя огонь противника и, возвращаясь, докладывали о малочисленности противника в одном месте и более значительных силах — и другом. Но самое большее, что смогла сделать разведка, — это по-, мочь нанести на мою карту большой эллипс, внутри которого силы противника по-прежнему оценивались в 174 000 человек. Как командующий я должен был решать, соответствует ли действительности такая оценка сил противника. 24 января на двухместном учебном самолете, пилотируемом командующим 5-й воздушной армией генерал-лейтенантом Партриджем, я пролетел над занятой противником территорией, на 30 километров углубившись в его тыл, В течение двух часов мы летели над безлюдной местностью, почти касаясь горных хребтов, спускаясь в долины и кружась над маленькими, словно вымершими деревушками. На всем этом, заснеженном пространстве мы не видели никаких признаков жизни или движения. Ни одного дымка не вилось из труб, а на дорогах не было видно ни людей, ни животных. И только в маленькой деревеньке, затерянной водной из долин, я действительно заметил едва различимые признаки присутствия войск. От беспорядочно разбросанных домиков с соломенными крышами едва заметные следы повозок вели в густой сосновый лес, покрывавший склоны соседних сапок. Было ясно, что в этой нарезке противник располагался на ночь, а перед рассветом уходил в лес, так как днем деревни могли подвергнуться нападению наших бомбардировщиков, которые охотились за целями, словно голодные соколы за мышами. Размышляя об увиденном, мы полетели обратно в штаб. Данные нашей рекогносцировки были не очень благоприятные. Но все же теперь, отдавая приказ о начале наступления, я буду знать, что 8-я армия не попадет в ловушку. Наступление двух наших корпусов по всему фронту началось па рассвете 25 января и не прекращалось до тех пор, пока противник не был отброшен за 38-ю параллель. Это были непрерывные, кровавые бои, так как оказало-сь, что в заснеженных деревнях, выглядевших с воздуха такими пустынными, скрывались тысячи китайских солдат.

Наступление продолжалось до начала февраля. В середине февраля отступавшие к востоку китайцы перешли в контрнаступление. Удар приняла на себя 2-я дизизия. Однако мы быстро остановили противника, ликвидировали прорыв, и после этого темп нашего наступления больше не снижался. Когда мы в конце марта пересекли 38-ю параллель, боевой дух 8-й армии никогда, еще не был таким высоким.