Солдат - [32]
Сложнее всего оказалось быстро собрать парашютистов. Без боевого опыта трудно было определить, в какой мере можно пожертвовать безопасностью ради скорости. Бои научили нас, что сбор и перегруппировка проводились с излишней осторожностью. Они показали, какое снаряжение должны иметь при себе парашютисты. После потери большого количества тяжелых контейнеров с грузом было решено, что каждый парашютист должен иметь при себе как можно больше оружия, чтобы затем быстра воспользоваться им на земле. В частности, парашютистам требовалось больше гранат и меньше продовольствия. Для сбора ночью нужно пользоваться простыми паролями, а не специальными приспособлениями вроде лампочек.
На Сицилии парашютисты 82-й дивизии впервые испытали, что значит ночной прыжок с самолета. Оки поняли, что жизнь их целиком зависит от их физических качеств и умственных способностей, а также от боевого снаряжения, которое они берут с собой. И все-таки после Сицилии стали рассуждать так: «Только бог нам поможет».
Таковы наши ошибки и наш опыт. Об эффективности наших действий лучше всего может судить такой специалист в этих вопросах, как генерал Карл Штудент — самый большой немецкий авторитет в вопросах воздушно-десантных операций. В 1945 году, находясь в английском лагере для военнопленных, он заявил на допросе:
«Воздушно-десантная операция союзников на Сицилии имела решающее значение… Я думаю, что если бы союзные воздушно-десантные силы не преградили путь танковой дивизии «Герман Геринг», эта дивизия загнала бы войска первого эшелона морского десанта обратно в море. Я приписываю весь успех операции союзников на Сицилии тому, что немецкие резервы были задержаны до тех пор, пока с моря не высадились силы, достаточные для того, чтобы оказать сопротивление контратакам со стороны наших войск».
Как показывает это заявление, парашютисты 82-й дивизии, высадившись на территории, занятой войсками Гитлера и Муссолини, действительно причинили тот «безграничный ущерб», возможность которого пророчески предсказывал Франклин.
Так как две трети моих войск все еще Находилось в Африке, я не стал прыгать вместе с солдатами Гейвина, а утром, в первый день операции, направился, как это предусматривалось планом, на командный корабль генерала Паттона. Как только рассвело, мы высадились на берег, и я немедленно отправился искать командный пункт Терри Аллена, надеясь получить там какие-нибудь сведения о своих парашютистах. Я нашел его метрах в двухстах от берега. Терри был очень весел и доволен, хотя заметно хромал из-за сильного приступа какого-то кожного заболевания. Нога у него была забинтована. Он объявил мне, что о парашютистах ничего не знает: ни одного из них не видел и ничего не слышал по радио. Он был уверен, что перед его войсками парашютистов нет.
Где бы они ни находились, мне нужно было отыскать их. Поэтому я попросил у Терри сержанта, который сопровождал бы меня как автоматчик, и вместе с ним и с моим адъютантом Д. Фейсом, отважным молодым офицером, впоследствии за участие в Корейской войне посмертно награжденным Почетным орденом конгресса, отправился в самую опасную в своей жизни прогулку. Вскоре мы миновали передовые позиции дивизии Терри и, пройдя еще несколько сот метров, приблизились к полоске земли, засаженной арбузами, на которой, видимо, уже похозяйничали патрули. Однако впереди земля была зловеще спокойной и пустой, молчаливой и пугающей, словно поверхность луны. Мы чувствовали себя довольно одиноко. По крайней мере такое чувство испытывал я сам. Все же мы продолжали двигаться вперед. Выйдя из укрытия, я ползком взобрался на вершину голого, покрытого низкой травой холма, чтобы оглядеться вокруг. Сержант с автоматом прикрывал меня слева, а Фейс остался позади справа, чтобы выручить меня, если я попаду в засаду или под огонь снайпера. Впереди местность казалась совершенно пустынной, и я уже собрался двинуться вперед, как вдруг раздался оглушительный грохот. Прямо над нами, на высоте не более 50 метров, показался мессершмитт. Я ничком бросился в грязь, по самолет пролетел мимо, не открыв огня.
Мы снова двинулись вперед и вскоре подошли к шоссе. По-прежнему кругом было пусто — ни солдат, ни крестьян, ни даже какой-нибудь коровы. На обочине шоссе мы на минутку остановились, чтобы решить, как нам быть дальше. Вдруг далеко впереди мы увидели машину и бросились в сторону, в заросли кактуса. Приглядевшись, я увидел, что это один из наших виллисов, а в нем, черт возьми, мой старый друг Тэд Рузвельт! Я поднялся и окликнул его-, Мы дружелюбно обругали друг друга, как это всегда делают старые знакомые, неожиданно встречаясь при столь необычных обстоятельствах. Я спросил, какого дьявола он, заместитель командира I-й дивизии, шляется здесь один, без всякого оружия, с одной тросточкой. Тэд и мне задал такой же вопрос, хотя в руках у меня была винтовка.
