Солдат - [23]

. Мы не ожидали и не предполагали этого и были так же ошеломлены, как и команды кораблей, подвергшихся нападению 7 декабря.

Для меня это было тем большей неожиданностью, что в тот момент я временно не работал в управлении военного планирования. Вместе со своим сослуживцем полковником (позднее генерал-лейтенантом) Ральфом Хюбнером я отбыл на краткосрочные курсы в Форт-Беннинг, питая большие надежды на уход со штабной работы и возвращение в войска. Я искренне надеялся, что после недельной подготовки в пехотной школе мне дадут полк.

В Форт-Беннинг мы прибыли в полдень того самого воскресенья 7 декабря и ждали сигнала к обеду, как вдруг кто-то — я сейчас не помню его фамилии, но легко узнал бы в лицо — сообщил, что Пёрл-Харбор подвергся бомбардировке. Конечно, теперь нам было не до занятий. Началась война; и мы были втянуты в нее. Помню, как я был рад, что меня уже предназначали для службы в войсках. Наконец-то я смогу стереть пятно в своем послужном списке, вернее, заполнить ту графу, в которой раньше стояло: «Служба в действующей армии — не служил». Из-за нее я всегда ощущал неловкость в присутствии ветеранов первой мировой войны.

Однако счастливый день еще не настал. После полудня я был вызван по телефону в Вашингтон.

Потекли дни напряженной работы, которая, правда, по-прежнему оставалась бумажной. Благодаря моему личному знакомству с генералом Маршаллом, который занимал тогда пост начальника генерального штаба, на меня была возложена дополнительная обязанность составления ежедневной сводки боевых действий за последние сутки, карт и схем. Чтобы подготовить ее, я вставал в пять часов утра, приходил в отдел в шесть, просматривал все донесения, полученные ночью со всех уголков мира, и в нескольких абзацах обобщал наиболее важные сведения. В восемь часов утра экземпляры этой сводки должны были лежать на столах у президента Рузвельта, Стимсона[14] и генерала Маршалла. После этого я приступал к своим непосредственным обязанностям , за которыми засиживался обычно до десяти — одиннадцати часов вечера. Такая работа отняла у меня немало сил.

Во время службы в управлении военного планирования я испробовал все возможности уйти из отдела в войска. Незадолго до событий в Перл-Харборе начальник управления пехоты вызвал меня к себе. Он предложил мне командовать полком, находившимся на Филиппинах.

Я быстро обдумал предложение. Филиппинские скауты — прекрасные, хорошо обученные солдаты, и для меня было бы великим счастьем получить такой- полк. Но на Филиппинах формируются из новобранцев новые полки, и я подозревал, что мне придется командовать одним из таких полков. Поэтому я поблагодарил за предложение и отказался. Я всегда буду благодарен провидению, что поступил именно так. Если бы я принял предложение, я бы почти наверняка был убит или захвачен в плен на Батаане или Коррегидоре. И мне всегда казалось, что только по воле всевышнего я предпочел переждать.

Однако мое нетерпение возрастало. Генерал Маршалл хорошо знал о моем желании стать строевым командиром и обещал мне свое содействие. Каждый день я заходил к начальнику секретариата генерала Маршалла Беделлу Смиту справляться, нет ли чего-нибудь нового для меня. Беделл сочувствовал мне, но не так уж интересовался мною, потому что и сам мечтал покончить со штабной работой и уйти на фронт.

Однажды, когда я, просунув голову в кабинет Бе-делла, спросил: «Новости есть?», — он кивнул головой.

— Сегодня утром, — сказал он, — генерал Маршалл заявил мне буквально следующее: «Передайте Риджуэю, что мне надоело видеть, как он слоняется около моего кабинета. Если у меня что-нибудь будет, я сообщу».

Это значительно охладило мой пыл, и, удрученный, я нехотя возвратился к своим бумагам. Наконец, во второй половине января меня вызвали к генералу Маршаллу. Он сообщил мне, что воссоздается 82-я дивизия, прославившаяся в годы первой мировой войны. Ее командиром назначается генерал Брэдли. Мне же предлагается должность его заместителя. Эта новость окрылила меня. Предстояли бои. Меня ждала первая большая звезда и звание бригадного генерала, пусть даже временное[15]. Впереди было все то, о чем я мечтал с тех пор, когда еще на мексиканской границе впервые несмело предстал перед строем своей первой роты.

Через два часа я помчался в Кэмп-Клейборн, где создавалось ядро 82-й дивизии. Прослужив в армии двадцать пять лет, я, наконец, отправился на фронт.

ГЛАВА 4 «ПОХОЖДЕНИЯ 82-й ДИВИЗИИ

82-я дивизия была одним из самых замечательных боевых соединений периода первой мировой войны. Она пробыла на передовой линии дольше, чем какая-либо другая американская дивизия. Сражения, в которых она принимала участие, носят названия, занесенные в книгу военной истории, — Лоррен, Сен-Мийель и Мез-Аргонн. Одним из офицеров этой дивизии был майор Джонатан Уэйнрайт, награжденный впоследствии Почетным орденом конгресса за оборону Коррегидора, а самым знаменитым ее героем был стрелок из штата Теннесси сержант Эльвин йорк, чей подвиг не имеет равных в истории современных войн. Он один отразил натиск целого немецкого батальона.

Это была великолепная дивизия, но в феврале 1942 года, когда генерал Брэдли и я прибыли в Кэмп-Клейборн, штат Луизиана, она представляла собою не более чем название, легенду, уходившую в прошлое. Она была расформирована в 1918 году и с тех пор фактически не существовала. Теперь, когда немцы опять вступили на дорогу войны, нам предстояло воссоздать дивизию на основе кадрового ядра, составленного из представителей лучших частей регулярной армии.