Солдат - [20]
В конце 1928 года наша миссия закончилась, и я попросил генерала Маккоя разрешить мне возвратиться в Соединенные Штаты по суше. Не в пример многим высшим офицерам, способным изыскать десятки причин, чтобы не допустить внеслужебных путешествий их подчиненных, генерал сразу же согласился и даже направил письма в посольства стран, находившихся на моем пути, с просьбой оказывать мне всяческое содействие. Я отправился в путь вместе со своим однополчанином лейтенантом Ирвином Александером. За три месяца на мулах и каноэ; на автобусах и поездом мы пересекли весь Сальвадор, Гватемалу и Мексику.
Это было незабываемое путешествие. Отправились мы с Коринга в середине декабря 1928 года. Вначале наш путь лежал в Ла-Либертад, расположенный на тихоокеанском побережье Сальвадора. Далее мы двигались по суше, иногда уклоняясь от оживленных дорог и посещая небольшие деревушки, гнездившиеся на крутых склонах гор. Часть пути мы покрыли на допотопных автобусах, которые бешено, с оглушительным грохотом неслись по горным дорогам, делая головокружительные виражи, в то время, как мы и наши попутчики — босоногие крестьяне — поглощали невероятное количество жареных цыплят, фруктов и прочей снеди. Предполагалось, что эти автобусы должны ходить но расписанию, но здесь, как и в других сферах латиноамериканской жизни, царил дух неторопливости. Помнится, на протяжении всего изумительного пути к Гватемале через каждые>: шестьдесят километров автобус останавливался у какого-нибудь домика, и шофер скрывался в нем, обрекая нас па томительное безделье. Когда через полчаса он, наконец, выходил к нам, в дверях на мгновение показывался край яркой юбки и поблескивали черные глазки. Это повторялось неоднократно, и никто из пассажиров не заявлял протеста. Наконец, после особенно продолжительной стоянки, я осведомился у шофера о причинах этих остановок. С обезоруживающей любезностью он объяснил, что навешает сестер, живущих вдоль нашего маршрута. Синьор, очевидно, не станет возражать против этих невинных про-явлений родственных чувств? У него было столько сестер, сколько ни у кого из моих знакомых. Причем все они были очень миловидны и, что удивительнее всего, почти одного возраста.
В этом путешествии через Центральную Америку выяснилось одно обстоятельство, важность которого я оценил позднее, уже на посту председателя Межамериканского совета обороны. Я понял, что население Центральной Америки не собирается перенимать у нас столь характерный для Северной Америки стремительный образ жизни. Например, иногда казалось, что для осуществления ваших желаний вполне достаточно шести часов или шести недель, но если на самом деле на это уйдет целых шесть месяцев, вы не должны отчаиваться. Таков их «обычай» и нам не изменить его. Сказать по чести, я не берусь утверждать, что их образ действий хуже нашего.
Благодаря этому путешествию я проникся глубокой симпатией к нашим южным соседям. Помню, в Мексике мы прервали нашу поездку и три недели провели в мексиканской семье, питаясь тем, чем питались хозяева, и живя у них не как гости, а скорее как близкие родственники. Когда мы умывались, кареглазые ребятишки с любопытством подглядывали из-за дверей за странными гринго [11], чьи лица и руки были такими же коричневыми, как у них, а тела — столь необычно белыми.
В Мексико-Сити я получил извещение, в котором мне предлагалось явиться к нашему послу. По дороге к нему я перебирал в памяти последние дни, пытаясь найти хоть один поступок, противоречащий духу добрососедских отношений с этой страной, Я не припомнил ничего, если не считать маленькой стычки с шофером, любившим навешать своих родственниц.
Опасения оказались напрасными. Посол передал мне письмо от генерала Маккоя, В нем говорилось: «Вы мне потребуетесь в начале марта. Я включен в комиссию по урегулированию боливийско-парагвайского конфликта. Приедете?»
Над ответом задумываться не приходилось. Он был генералом, я капитаном. Генерал заявил: «Вы мне потребуетесь». И я отправился.
В марте я прибыл в Вашингтон и проработал в комиссии до осени. В сентябре меня направили на высшие офицерские курсы при пехотной шкфге в Форт-Бемнинге.
В это время я уже пришел к тому, что в конечном счете постигает каждый военачальник: простота — ценнейшее качество любого тактического плана. Поэтому на полевых занятиях я обычно предлагал по возможности самое простое решение. Я избрал верный путь и кончил курс, насколько помню, первым в группе. На этих курсах я опять встретился с генералом Маршаллом, который, на мой взгляд, занимает второе после Джорджа Вашингтона место в военной истории нашей страны. Под его руководством (он был заместителем начальника) пехотная школа превратилась в одно из лучших в мире военных учебных заведений. Кафедру тактики возглавлял беспокойный, но одаренный Винигер Стилуэлл.
После окончания курсов меня снова направили в Никарагуа для работы в американский комиссии по выборам. Я опять имел возможность поохотиться на крокодилов. Но вскоре меня перевели в Панаму и зачислили в состав 33-го пехотного полка, располагавшегося в зоне канала. Я пробыл там до весны 1932 года, а затем был направлен на Филиппины в качестве советника по военным вопросам при генерал-губернаторе Теодоре Рузвельте — младшем. Здесь началась наша крепкая дружба, которая прервалась лишь смертью Тэда. Он умер от сердечного припадка вскоре после получения Почетного Ордена Конгресса
В книгу известного режиссера-мультипликатора Гарри Яковлевича Бардина вошли его воспоминания о детстве, родителях, друзьях, коллегах, работе, приметах времени — о всем том, что оставило свой отпечаток в душе автора, повлияв на творчество, характер, мировоззрение. Трогательные истории из жизни сопровождаются богатым иллюстративным материалом — кадрами из мультфильмов Г. Бардина.
А. Моруа — известный французский писатель. Среди его произведений — психологические романы и рассказы, фантастические новеллы и путевые очерки, биографии великих людей и литературные портреты. Последние и составляют настоящий сборник. Галерея портретов французских писателей открывается XVI веком и включает таких известных художников слова, как Монтень, Вальтер, Руссо, Шатобриан, Стендаль, Бальзак, Флобер, Мопассан, Франс, Пруст, Мориак и другие. Все, написанное Моруа, объединяет вера в человека, в могущество и благотворное воздействие творческой личности. Настоящий сборник наряду с новыми материалами включает статьи, опубликованные ранее в изданиях: А.
Офицерство в царской России всегда было особой «кастой», отличающейся как от солдат, так и от гражданских людей. Отстраненность от общества объяснялась, в частности, и тем, что офицеры не имели права присоединяться к политическим партиям, а должны были на протяжении всей жизни руководствоваться лишь принципами долга и чести. Где офицеры конца XIX – начала XX века проводили время, когда могли жениться и как защищали свою честь? Обо всем этом вы узнаете из мемуаров русских офицеров XIX века.
Иван Васильевич Бабушкин -- один из первых рабочих-передовиков, которые за десять лет до революции начали создавать рабочую социал-демократическую партию. Он был одним из активнейших деятелей революции, вел пропагандистскую работу во многих городах России, участвовал в создании ленинской "Искры", возглавлял революционное движение в Иркутске. Кроме непосредственно воспоминаний И.В. Бабушкина, издание включает краткую биографическую справку, некролог Ленина о Бабушкине, а также приложение -- "Корреспонденции И.В.
БЕЗРУЧКО ВАЛЕРИЙ ВИКТОРОВИЧ Заслуженный артист России, член Союза театральных деятелей, артист, режиссёр, педагог. Окончил Театральный институт им. Щукина и Высшие режиссёрские курсы. Работал в Московском драматическом театре им. А.С. Пушкина. В 1964–1979 гг. — актёр МХАТа им. Горького. В последующие годы работал в Московской Государственной филармонии и Росконцерте как автор и исполнитель литературно-музыкальных спектаклей. В 1979–1980 гг. поставил ряд торжественных концертов в рамках культурной программы Олимпиады-80 в Москве.
«Последние полтора десятка лет ознаменовались небывалой по своему масштабу публикацией мемуаров, отражающих историю России XIX — начала XX в. Среди их авторов появляются и незаслуженно забытые деятели, имена которых мало что скажут современному, даже вполне осведомленному читателю. К числу таких деятелей можно отнести и Василия Силовича Кривенко, чье мемуарное наследие представлено в полном объеме впервые только в данном издании. Большое научное значение наследия В. С. Кривенко определяется несколькими обстоятельствами…».