Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном - [3]
Было несколько частных лавочек, в которых можно было купить все необходимое для сельской жизни. Из других заметных строений запомнилась часовня Св. Александра Невского, пожарный сарай и две кузницы.
Роды на дому принимали бабы-повитухи. В чести были костоправы. В Троице-Лыкове жил мужик, который славился на всю округу тем, что хорошо зубы заговаривал. Мать рассказывала, как однажды, когда ей было совсем невмоготу от зубной боли, она решила пойти к нему, хотя и не верила ни в какие заговоры. «Пришла, – говорит, – а вся семья сидит обедает. Меня тоже пригласили. Но какой уж тут обед, когда и рот-то открыть от боли невозможно! Отказалась. Сижу жду. И вдруг начинаю чувствовать, что боль потихоньку утихает. А вскоре и совсем прошла. Даже и не верится! Ну а хозяин закончил обедать и говорит:
– Что, Анна Семеновна, получше стало? Вот и хорошо. Иди домой и не беспокойся. Все у тебя пройдет. – И от денег отказался».
Если случалось что-то серьезное, везли в больницу – на Сетунь (это в Кунцево), в Рублево или в Боткинскую больницу.
Самое яркое воспоминание относится к зиме 1924 года. Дом в Строгине, вся семья в сборе. Сидим за столом. Стол обычный, крестьянский. Какой-то столяр-плотник из местных сделал. На столе керосиновая лампа. Ужинаем.
Вдруг гудки. Все затихли. И в этой абсолютной тишине мать говорит: «Ленина хоронят. Ленина хоронят». Несколько раз она так сказала. Как сейчас помню, все встали из-за стола. А что такое в крестьянской семье встать из-за стола, когда пища еще не доедена? Вышли на холодное крыльцо. Я хорошо помню, что на мне были короткие штаны и коротенькие валенки. Фактически раздетый. Стою – холодно! А гудки все гудят… гудят… И все – в полной тишине…
Поразительно, я пронес это воспоминание через всю жизнь.
Как мы выживали
Мой отец был грамотный и очень уважаемый человек в деревне. В феврале 1921 года крестьяне поручили ему поехать в Кунцево, чтобы отстаивать на очередном собрании какие-то общие строгинские интересы. Тогда после революции много собраний было.
На обратном пути отец, крепкий, здоровый мужик, заехал в Крылатское к двоюродному брату. Вместе посидели немного в трактире, и ему стало жарко. Он распахнулся – а погода в феврале была ветреная, – простудился и на девятый день умер от крупозного, как тогда говорили, воспаления легких. Умер молодым – ему не было и сорока.
Отец был заботливым семьянином и мечтал построить отдельный дом. Мой митинский дед не раз предлагал ему:
– Григорий Сергеевич, ну давайте я вам дом построю. У меня свой лес есть, а потом вы мне заплатите.
– Нет, – упрямо отклонял отец предложение тестя, – я построю сам.
И действительно, он загодя уже привез на двор строительный лес, но неожиданно умер. Лес так и остался лежать и гнить под открытым небом.
Матери не до лесу было. У нее на руках осталось шестеро детей: двое сыновей и четыре дочери – мал мала меньше. Самой старшей, Клавдии, – двенадцать лет, мне – неполных десять месяцев.
У матери – порок сердца, она не работник. Да все это случилось, когда страна переживала период разрухи. Впереди нас ожидало голодное лето 1921 года. Наша семья должна была просто выжить. Старшая сестра мне позже рассказывала: «Мать плачет: как же мы жить-то будем? Картошки ничего не осталось. Даже до новой дожить не сможем!» И как все радовались, когда случайно обнаружили в подвале в яме несколько мешков картошки – семенной и про запас! Это отец засыпал ее туда осенью – позаботился!
Как же мы выжили? После смерти отца остались земля, лошадь, корова, птица, семена, отцовские связи в Москве – наши клиенты, покупавшие у нас молоко и овощи. Но главное – дружная семья и родня, поспешившая на помощь.
Вскоре к нам переехала мамина сестра, тетка Анисья. Она была года на четыре-пять старше моей матери. У нее тоже умер муж, и мы объединились в одну семью. И хотя она, как и мать, не могла пахать, но очень помогала. Например, кормила и доила корову, а это не менее важная работа.
Каждый в меру своих сил трудился. Моя старшая сестра Клавдия в свои неполные тринадцать лет начала пахать землю. Эта главная тяжелая работа легла на ее плечи, потому что нанять работника мать не могла. Очень ее мать жалела! А потом и старший брат впрягся в обработку поля, водил в ночное лошадь, ухаживал за скотом. Кто-то мыл полы, кто-то что-то ремонтировал.
Вторая моя сестра, Мария, всех нас обшивала. Купить одежду тогда было невозможно, да и не на что. Мать доставала где-то недорогую ткань, и Мария шила на нас.
Сестра Татьяна возилась со мной. Ее задача была – не отпускать меня ни на шаг. Я так привык к ней, что мне было уже четыре-пять лет, а я все за ней хвостиком бегал. Бывало, она даже сердилась:
– Ну что ты никак от меня не отстанешь?
– А тебе ведь сказали, что за меня отвечаешь, вот я за тобой и бегаю, чтобы тебя не ругали.
Я ее очень любил: ласковая была она ко мне.
Однажды я решил, что мне тоже надо как-то помогать старшим. Я говорю сестре: «Клавдия, ты бы мне хоть какую метелку сделала. Я буду чистить двор, сад».
Она мне сделала метелочку, легонькую, красивую. Пошили мне фартучек. Я выходил во двор и, преисполненный важности поручения, наводил порядок. Прохожие соседи похваливали меня: «Какой работящий!» А я стараюсь…
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Зоя Богуславская – прозаик, драматург, автор многих культурных проектов, создатель премии «Триумф», муза поэта Андрея Вознесенского. Она встречалась со многими талантливыми людьми ХХ века, много писала и о своих друзьях-товарищах. Огромную популярность имели ее знаме – нитые эссе «Барышников и Лайза. Миннелли и Миша», «Время Любимова и Высоцкий», воспоминания о встречах с Марком Шагалом, Брижит Бардо, Аркадием Райкиным и многими другими.
Книга прославленного советского военачальника дважды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Василия Ивановича Чуйкова посвящена в основном боевому пути 62-й армии, преобразованной после Сталинградской битвы в 8-ю гвардейскую, которая вместе с другими войсками отстояла от врага Сталинград, участвовала в освобождении Донбасса, Запорожья, Одессы, форсировала Вислу, Одер и закончила свой боевой путь штурмом Берлина. В своих воспоминаниях автор опирался на документы той поры, а также многочисленные свидетельства очевидцев и участников боевых действий.
В книгу видного государственного и политического деятеля СССР и РСФСР вошли его дневниковые записи периода 1982—1999 гг., в которых раскрывается деятельность Политбюро ЦК КПСС, высшего государственного руководства, показывается механизм принятия решений, его закулисная сторона. Автор не ограничивается документальным изложением событий, а дает им оценку, делает выводы, анализирует, размышляет о судьбах страны. Для широкого круга читателей.
В 70–80-х годах прошлого столетия одно только упоминание имени Владимира Калиниченко приводило в трепет секретарей обкомов, министров и членов политбюро. В то время Владимир Иванович работал важняком – так называли в народе следователей по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР. Кредо Калиниченко: «Закон – священная корова». Он решал сложнейшие головоломки, был человеком бесстрашным и абсолютно невосприимчивым к лести. Дослужившись до генерала, в 1991 году Калиниченко уволился из прокуратуры по собственному желанию.