– Не плачьте Софьюшка, их благородие Иван Федорович говорит, что из нашей дыры три года скачи в любую сторону и никуда не доберешься! – подключился к процессу утешения Александр, – Какой еще царь, проспится регистратор и забудет. Это он пьяненький храбриться, а так ведь мелкая вошь чиновная, протрезвеет и не до того станет.
– Сашенька, а вы его часом не покалечили? Тоже ведь живой человек, хоть и плохой.
– Бог с вами Софья Михайловна, я ведь ему только начальное стартовое ускорение придал…
Пока они чаевничали, прямо как купцы какие – самовар и чай из блюдец с медом вместо сахара – по случаю постного дня, Палаша поведала новому знакомому печальную историю Софьи. Лет десять назад богатый тульский помещик удочерил прижитую от приблудной цыганки незаконную дочь, дал девочке воспитание, как положено – французский язык и музыка, и даже наследством наделил в своем завещании. Поступил по человечески, одним словом, но это бедняжку и чуть сгубило. Два года назад приемный отец Софьи внезапно умер от апоплексического удара не успев составить завещания, а мать она потеряла еще в раннем детстве, и вот жадные наследники поспешили выдать глупую девочку замуж, чтоб не делиться, специально нашли желающего на малое приданное. Браки в российской империи официально разрешены с 13 лет, но особой проблемы не составляет приписать невесте год-другой, если вдруг возникнет необходимость.
– Совсем дите еще Софьюшка наша была в ту пору, – разъяснила Палаша, – господские то дети по двенадцатому году много ли понимают? Запугали бедную, в приют де сиротский отдадим, ежели замуж не пойдешь – то эдак совсем пропадешь, сгинешь в казенном месте, аки в остроге!
Муженька для Софьи "добрые родственники" подобрали хорошего, мелкий судейский чиновник, на взятки жил, пьяница и развратник вдобавок. Любой другой жених бы ни за что на такое мизерное приданное и не согласился.
– Бил он ее страдалицу, опосля свадьбы ирод кажинный божий день, по сию пору рубцы от ремня на ей остались! Если бы Иван Федорович не выручил, так пропала бы девка совсем ни за грош.
– А сегодня какого черта он к вам приперся?
Тут Софья с Палашей принялись объяснять, что хоть "законный супруг" и взял у Денисова немалые отступные, но официально оформлять развод не хочет, надеется верно еще сорвать куш, нашел мерзавец источник постоянного и стабильного дохода. Вот штабс-капитан, все разузнавши в Синоде, и призвал его и прямо: "Отступись от жены, я ее увезу навсегда, и ты ее не поминай. Сколько возьмешь?" Тот сряду говорит – десять тысяч и ни копейкой меньше. Поторговались но не от жадности, сумма для небогатого армейского офицера большая. Сошлись на пяти тысячах серебром. Заплатил и расписку взял, будто получил от него муженек взаймы пять тысяч. Так другой умный чиновник Денисова научил, чтобы супругу "нежному" руки связать, вот только не очень прочные узы оказались. Развод в ту пору – очень хлопотное мероприятие, надо ходатайствовать чуть ли не к самому царю, хорошо хоть еще начальство офицера не прижимает, верно господа генералы сами не прочь с чужими женами любовь крутить.
– Давайте Сашенька я Вам погадаю, – предложила Софья, слезы давно высохли на ее смуглом кукольном личике, – Меня мама пока жива была научила.
– Ох не надо, мне однажды уже нагадали казенный дом, сбылось… – но новый знакомые настаивали, пришлось подчиниться, не огорчать же девушек.
– А ну, братец, покажи-ка руку, – приказала доморощенная прорицательница. – Да нет, левую и ладонью вверх.
Насупив тонкие брови, долго разглядывала ладонь. А Сашка теперь без помехи ее взгляда смотрел в красивые и строгие черты, радуясь им, как в первый раз ее голосу. Красивая у Денисова будет жена, сразу видно, что девчонка только расцветает, точно цветок.
– Правду мне сказывали, – обратилась она к Палаше и Александру. – Чуть не уморил его немец в полку. Совсем близко смерть подходила… Зато теперь, кавалер, больше такому не бывать… пуля для тебя в этой жизни не отлита. А через много лет суженую сыщешь и доброе дело какое-то свое доведешь.
– И ничего плохого со мною не будет? – не поверил гадалке Александр.
– Я Саша на плохое не гадаю, не хочу людей огорчать, но вот хорошее всегда угадываю, истинный крест! Давай карты раскину с ними вернее выходит.
Софья Михайловна взяла колоду карт, стасовала и раскинула, что-то шепча про себя. Потом, смотря в них, медленно заговорила:
– И тут все как по руке, братец. Много добрых людей рядом с тобой вижу… Только в конце… – Она переложила еще и еще несколько карт.
– Да что там? – неловко пошутил Сашка. – В генералы, может, выйду? Вот к экзамену на унтер-офицера готовлюсь уже вторую неделю.
– Нет, нет… – Она смешала карты. – Может, и показалось…
– Что же, Софья Михайловна?.
– Не знаю… Будто пламя и дым… Может, костры походные, вдруг на войну пойдете?.. Не знаю… Но пламя ясное было. Только далеко где-то словно за туманом…
– Геенна огненная видно, в которой все, грешники, гореть будем, – перекрестилась испуганная пророчеством Палаша.
– Софья, а на каком языке вы пели, это не английский и не французский и не немецкий точно, латынь – я угадал? – Александр поспешил увести разговор в сторону от неприятной темы, – Церковный гимн, вроде разобрал "Аве Мария", или послышалось?
