Солдат из Казахстана - [39]
Над головами сверкнула ракета. Мы не кончили еще схватки, как на захваченный нами окоп с грохотом наваливается танк. В пылу драки его не успели встретить гранатами.
— Ложись!
Зонин рывком свалил под себя недобитого здоровенного фашиста и душит его. Над нами со свирепым храпом танк утюжит окоп, осыпая края. Мы все засыпаны, затаились…
Танк мнет гусеницей наш окоп. Фашист под Зониным стих и вытянул ноги в кованых сапогах в мою сторону. Зонин лежит на нем.
Я упал на дно окопа в тот миг, когда зубастая гусеница уже надвигалась, и лежу рядом с застреленным мною же автоматчиком. Я хочу отползти от него, но боюсь, что Зонин, не видя, ударит меня каблуком по лицу.
Танк прополз над нами еще раз, вгрызаясь в землю в злобе на то, что ему никак нас не достать. Однако такая крупная мишень не может долго топтаться на месте. Боясь гранат, он не смеет неподвижно торчать над нашим окопом. И он срывается с места. Но в спину ему плеснуло огнем: соседняя группа выслала против него истребителей. Мы не отстали. Из нашего окопа тоже взлетела бутылка… Танк, весь в огне, бросился уходить назад, но под гусеницу полетела связка гранат Семена. Взрыв. Чудовище остановилось, пылая.
За спиной у меня раздался выстрел. Ребята бросились поднимать Зонина, оседающего по стенке окопа. Он простонал. Оказалось, что фашист вытянул ноги и притворно затих лишь для того, чтобы пальцы Семена не душили его за глотку. Потом, когда Зонин бросил свою связку гранат, отдышавшийся фашист, незаметно достав пистолет, выстрелил снизу.
Зонин был ранен в грудь…
— Сема! Сема! — кинулся я к нему.
Петя в упор выстрелил в голову немца, на котором недавно лежал Зонин.
Линия обороны выпрямлена. Мы оставляем убитых немцев в окопах и отходим, вынося своих раненых. Снежная сетка и утренний синий мрак нас укрывают. Я помогаю нести Семена. Вот мы спустились к берегу. Тут нас не видно. Движемся к своему блиндажу. Почти у каждого есть трофей — автоматы немцев.
— Семен, вот тебе автомат, — подходит к нему Толстов. Он словно не верит, что Зонин серьезно ранен.
— А ну его! Сучий род! Что мне в нем? Куда его… в рукопашном легок… — Семен сам тоже не верит, что выбыл из строя. — Пить! — просит он.
Ему протянули сразу несколько фляжек. Он взял одну, сам донес до рта, уронил ее и захрипел, закатив глаза.
— Сема! Сема! Ребята, в машину его, скорей на ту сторону! — крикнул я.
К нам подошел Ревякин, взглянул на Семена и снял серую ушанку.
— Семен! — оторопело выкрикнул Володя, еще не веря этому красноречивому жесту.
Бойцы окружили Зонина. Он лежал неподвижный, огромный. Мы уже научились узнавать облик смерти.
Кроме Зонина у нас было трое убитых, раненых пятеро.
Целый день немцы нащупывали у нас слабое место для прорыва. Где чувствовали сильный отпор, там они не решались нажать и начинали искать новое место. Их истребители низко носились над нашими позициями, осыпая пулеметным дождем. Но переправу они не бомбили. Они видели, что здесь нас остается совсем немного. Они были уверены, что мост им понадобится для себя, а с нами они надеялись легко справиться не сегодня, так завтра.
К вечеру немцы постепенно утихли. Мы подошли к готовой могиле, где лежали на берегу убитые и еще не похороненные наши товарищи. Собрался весь взвод.
Подошли лейтенант Мирошник и наш политрук.
На минуту мы все обнажили головы. Я не мог оторвать глаз от лица Семена, но слезы мешали его видеть.
Потом лейтенант негромко скомандовал нам построение. Мы стали по команде «смирно».
Политрук Ревякин вышел к изголовью убитых. Вместо надгробной речи он просто сказал:
— Они пали, защищая Москву…
И под троекратный салют мы опустили их в землю.
XII
В битве за Ростов в те памятные дни рождалась наша первая победа на юге. Под нажимом с юга, севера и востока началось первое крупное немецкое отступление, первое бегство гитлеровцев.
Мы уже знали из сообщений Информбюро, что на нашем фронте идет гигантское сражение. Несколько ночей подряд мы видели зарево и дрожащие вспышки взрывов на горизонте. Мы слышали новый на нашем фронте гул, словно грохот гигантских литавр, — звук разрывов «катюши», о которой до этого нам только рассказывали прибывавшие с других фронтов.
И вот наступила решающая темная ненастная ночь. Для нас ее неприглядное ненастье было самым верным прикрытием, врагам оно несло гибель.
Словно ураган гнева и ярости мчался с востока на запад. Во мраке по тонкому льду, проваливаясь и выныривая, переправлялась с того берега наша пехота, местами по грудь в обжигающей ледяной ноябрьской воде.
Среди ночи вдруг в самом центре города грянуло русское «ура», и улицы залило неудержимым сплошным потоком наших атак.
По дорогам в город неслась река обнаженных сабель нашей кавалерии. Под светом сигнальных ракет, как молнии, сверкнули ее стальные клинки.
Пять долгих месяцев ждали мы вместе со всей страной этого радостного часа. Сколько наших товарищей и друзей пало на рубежах обороны, отодвигавшихся все в одном направлении — глубже и глубже к востоку… Они так хотели дожить до победы…
А как легко несут тебя ноги в такую ночь! Как меток солдатский глаз, как крепка и верна рука! Как давит тебя спазма радостных слез от тысячеголосого крика «ура»!
Роман «Улпан ее имя» охватывает события конца XIX и начала XX века, происходящие в казахском ауле. События эти разворачиваются вокруг главной героини романа – Улпан, женщины незаурядной натуры, ясного ума, щедрой души.«… все это было, и все прошло как за один день и одну ночь».Этой фразой начинается новая книга – роман «Улпан ее имя», принадлежащий перу Габита Мусрепова, одного из основоположников казахской советской литературы, писателя, чьи произведения вот уже на протяжении полувека рассказывают о жизни степи, о коренных сдвигах в исторических судьбах народа.Люди, населяющие роман Г.
Книга — о событиях Великой Отечественной войны. Главный герой — ветеран войны Николай Градов — человек сложной, нелегкой судьбы, кристально честный коммунист, принципиальный, требовательный не только к себе и к своим поступкам, но и к окружающим его людям. От его имени идет повествование о побратимах-фронтовиках, об их делах, порой незаметных, но воистину героических.
Зима. Степь. Далеко от города, в снегах, затерялось местечко Соленая Балка. В степи возвышается буровая вышка нефтеразведчиков, барак, в котором они живут. Бригадой буровиков руководит молодой мастер Алексей Кедрин — человек творческой «закваски», смело идущий по неизведанным путям нового, всегда сопряженного с риском. Трудное и сложное задание получили буровики, но ничего не останавливает их: ни удаленность от родного дома, ни трескучие морозы, ни многодневные метели. Они добиваются своего — весной из скважины, пробуренной ими, ударит фонтан «черного золота»… Под стать Алексею Кедрину — Галина, жена главного инженера конторы бурения Никиты Гурьева.
В сборник вошли созданные в разное время публицистические эссе и очерки о людях, которых автор хорошо знал, о событиях, свидетелем и участником которых был на протяжении многих десятилетий. Изображая тружеников войны и мира, известных писателей, художников и артистов, Савва Голованивский осмысливает социальный и нравственный характер их действий и поступков.
Валентин Родин окончил в 1948 году Томский индустриальный техникум и много лет проработал в одном из леспромхозов Томской области — электриком, механиком, главным инженером, начальником лесопункта. Пишет он о простых тружениках лесной промышленности, публиковался, главным образом, в периодике. «Весна Михаила Протасова» — первая книга В. Родина.
Илья Зиновьевич Гордон — известный еврейский писатель, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на идиш, русском и других языках. Читатели знают Илью Гордона по книгам «Бурьян», «Ингул-бояр», «Повести и рассказы», «Три брата», «Вначале их было двое», «Вчера и сегодня», «Просторы», «Избранное» и другим. В документально-художественном романе «Под жарким солнцем» повествуется о человеке неиссякаемой творческой энергии, смелых поисков и новаторских идей, который вместе со своими сподвижниками в сложных природных условиях создал в безводной крымской степи крупнейший агропромышленный комплекс.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!