Солдат идет за плугом - [96]

— В это время и вообще я всегда хочу только одного: работать, — ответил Хельберт, взглянув на него с вензапным ожесточением. — Мне знакомо сапожное, столярное, кузнечное ремесло.

— Браво! — отрывисто воскликнул барон. — Будете плотником. До сих пор вы работали… Гм… Скажем… Вы работали на железной дороге! Русские питают слабость к железнодорожникам. Понятно? Получите документы столяра. Вы работали по ремонту вагонов. Позже вы переоденетесь — думаю, что у команды парохода или у беженцев найдем что-нибудь подходящее… А теперь — коротко о Клиберсфельде…

Глава XIII

Если не присматриваться внимательно, можно было подумать, что дверь амбара — высокая и широкая, словно ворота, — крепко заперта на замок. Но замок висел на одном кольце, а за дверью, в амбаре, старый Иоганн и Фриц Хельберт торопливо перекладывали стог сена. По движениям старика видно было, что он изо всех сил старается не поддаваться усталости и старости; ему обидно было отставать от этого неизвестно откуда взявшегося нахального молодчика, который только что угрожал ему маленьким дамским револьвером, требуя показать, где зарыты драгоценности барона.

Старик так и ждал, что кто-нибудь будет искать эти драгоценности. Правда, он ждал этого скорей от русских солдат и в первую очередь от этого низенького черномазого ефрейтора, которого звали Юзефом. И вдруг этот тип! Не кто-нибудь, а чистокровный немец!

"Ни русские, ни немцы ничего не добьются от Иоганна — не найти им потайного места, — думал старик, привычным движением поддевая сено вилами. — Верно служил он барону в хорошие времена, послужит ему и в трудные".

Старик работал медленно, но ровно, словно износившийся автомат, все-таки способный еще двигаться в определенном ритме. Зато Хельберта работа захватила. Он ничего не видел перед собой, кроме двух груд сена: одна таяла, другая росла на глазах. Казалось, он совсем забыл о цели всей этой работы или по крайней мере потерял к ней интерес. Он глубоко втыкал вилы в сено, чтобы захватить побольше, и, подняв над головой огромный ворох, ловко кидал его на верх нового стога.

Он не гнулся, не кряхтел, не потел и не переводя дыхания работал красиво, уверенно, словно играя вилами. Руки его так и ходили, а лицо смягчилось и как будто отдыхало, согретое внутренним умиротворением.

Наконец стог был заново сложен на новом месте, Хельберт остановился и оперся на вилы. Потом он придвинул поближе чурбан, вытащил из него топор и ненадолго присел, втягивая ноздрями терпкий запах разворошенного сена. Он рассеянно оглядывал то место, где до сих пор стоял стог.

Теперь в полу была видна крышка люка. Лицо Фридриха сразу исказилось. Вздрогнув, он схватил Иоганна за руку, удерживая его на месте, и откинул крышку люка. Под ним была неглубокая яма, притрушенная сеном.

Фриц спрыгнул в нее.

Она была пуста. Только в самом углу валялась черная маленькая коробочка. Он открыл ее. Внутри коробочка была выложена бархатом, посредине виднелось гнездо для перстня. Пустое гнездо. Да, значит, в этой яме были драгоценности!

Хельберт выпрыгнул из ямы и схватился было за револьвер, но тут же сдержался.

— Ты знаешь барона фон Клибера, своего хозяина… Я с ним виделся… Он захватил с собой только черную шкатулку с фамильным гербом на крышке. Надеюсь, ты еще помнишь эту шкатулку? Так вот, я — от барона. Мы встретились на одном острове у балтийского побережья. Теперь тебе ясно, а? — со злостью и досадой спросил он Иоганна, как будто тот в чем-то провинился. — И не вздумай упираться!

Угрюмо и односложно — как он привык разговаривать в лагере — Хельберт напомнил Иоганну о том дне, когда барон поехал "уточнить ситуацию". Старик, должно быть, отлично помнит это? Барон не вернулся, потому что русские отрезали ему путь: они опередили его, он чуть было не попал к ним в руки. В скором времени от него прибудет еще один человек. Но придет день — и сам барон вернется в замок.

— Вещи, которые ты спрятал, — прибавил в заключение Хельберт сухо, словно передавая приказание, — нужны барону не только для себя, а для общего дела. Подумай хорошенько. Даю тебе десять минут на размышление.

Старик оцепенело стоял перед ним, сжимая узловатыми пальцами рукоятку вил.

Обросший, с набрякшими, воспаленными веками, он походил в полутьме амбара на выходца с того света.

Он больше не опускал глаз, но и не глядел на Фрица, словно не замечал его.

Иоганн верно служил барону, когда тот был еще пятнадцатилетним балованным юнцом, и с тех пор ею не посещала ни одна мысль, которая не касалась бы кого-нибудь из Клиберов, особенно молодого барона. Ни разу в жизни он не позарился хотя бы на один пфенниг из их богатства. Стяжательство было ему чуждо, может быть, потому, что у него никогда не было собственности.

Казалось, Иоганн Ай, так же как и все его родичи, появился на свет только затем, чтобы охранять достояние баронов фон Клибер. И хозяин вознаградил его с лихвой — вознаградил своим доверием. Иоганн понимал, что для слуги — это наивысшая награда, и всю жизнь старался быть достойным этого доверия. Особенно старался он теперь, когда судьба обрушила на его хозяина жестокий удар и отшвырнула далеко прочь от замка.