Соль земли (Сказание о жизни Старца Гефсиманского Скита иеромонаха Аввы Исидора) - [12]

Чтобы не причинить неприятности гостеприимным хозяевам, Батюшка о. Исидор оскоромился в постный день.

Неоднократно говаривал Старец: “Лучше не соблюсти поста, нежели оскорбить человека отказом”.

Другой раз оба Старца были вместе в том же доме. День опять был постный. Старцам предлагают сливочного масла. О. Исидор намазывает его на хлеб и ест, а другой Старец не берет предлагаемого. “Что ж ты не ешь?” — спрашивает о. Исидор.

- “Да ведь — пяток”.

“Я тебе приказываю есть”.

- “Я ведь не духовный сын тебе”, - возражает Старец Авраамий.

Однажды на первой неделе Великого Поста сам Старец сообщает Епископу:

“Вот, батюшка, разрешите мой грех, оскоромился на первой неделе Великого Поста”.

- “Как так?” — вопрошает Епископ.

“Осталось молочко, жаль было выливать, я и выпил его”.

Так о. Исидор дважды оскоромился на первой неделе Великого Поста, и это случилось всего за несколько лет до его смерти, когда он уже был престарелого возраста. Но кто знает, как понимать эти случаи? Быть может, он приучал себя к последнему смирению? Или-что также возможно — учил смирению своего собеседника?

И от вина о. Исидор не отказывался. Говорил: “Оскорбить человека отказом — гораздо хуже”. За трапезой, когда предлагали, выпивал рюмку и иногда еще половину; под старость пил и три, но более не соглашался выпить ни за что. Обычного правила он, кажется, тоже не придерживался. Епископ спрашивал его иногда: “Какое Вы, Батюшка, правило держите?”

- “У меня никакого правила нету”, - отвечал Старец. “Как же нету? Ведь Вы с уставщиками служили”.

- “Так, нету. Когда я у Старца на Афоне (о. Исидор жил одно время на Старом Афоне) спрашивал об уставе, то он сказал: “Какой тебе устав? У меня у самого нету. Вот тебе устав — говори постоянно: “Господи, помилуй”. Большую молитву забудешь, а этой не забудешь, два слова всего”. Такое простое правило, — улыбаясь заканчивал о. Исидор, — а я и этого не могу выполнить”. Впрочем, нужно понимать смысл этих слов. О. Исидор вовсе не отвергал устава и сам читал вовсе не только “Господи, помилуй”, а и многое другое; но своим ответом он зараз являл свое великое смирение и свою великую свободу духа; и тому же учил других.

Иногда он уходил из Скита без спросу. Один из Старцев рассказывал: “Был у нас один затворник, о. Александр. О. Исидор близок был о. Александру, — друг другу исповедывали грехи свои. О. Исидор относился к грехам слегка. Бывало случалось: встретишь его вне Скита, — спросишь: “Батюшка, а Вы просились?” — “Да ты помалкивай”. Стали мы к Епископу Е. проситься, а Игумен не пускает, говорит: “Он над вами посмеется; вот я ему скажу”.

А о. Исидор после говорит: “Ведь у него, у Игумена, — своя политика”, - и продолжал ходить к Епископу”.

Как свободен духом был о. Исидор, ты можешь видеть, читатель, хотя бы из того, что во время исповеди, иногда, с епитрахилью на груди и одною поручью на руке, Батюшка уходил смотреть за самоваром, а исповедующегося заставлял наедине читать грехи по списку их, наклеенному на картон.

Паря над миром, Батюшка мог входить в него безнаказанно. Он не презирал мира, не гнушался им и не боялся его; просто он всегда носил в себе силу, которая давала ему способность препобеждать мир и очищенным пускать его в свое сознание. Соблазн мира не был для него соблазнительным, и прелесть мира не прельщала его чистого сердца.

Однажды, — рассказывает про себя упомянутый выше, о. Ефрем, — входит он в свою келлию и видит на столе у себя роман Поль де Кока. О. Ефрем догадывается, что кто-нибудь из монахов, в насмешку, подложил ему эту книгу. Но в это время приходит о. Исидор, и оказывается, к крайнему удивлению о. Ефрема, что положил книгу сюда о. Исидор.

“Да Вы знаете ли, что это за книга? Откуда Вы ее взяли?” — спрашивает изумленный хозяин келлии у Старца. Отец Исидор тогда объясняет, что книгу принес ему, вероятно в насмешку, кто-то из братии.

“Ты, вот, ученый, — обращается Батюшка к о. Ефрему, — я и передаю ее тебе”. — “Да ведь она — неприличная”.

“Ничего, ничего, читай. Что будет худое, — отбрасывай, а хорошее слагай в своем сердце”, - возражает Старец. Вот как был свободен духом Авва Исидор. Все-то он делал легко, без напряженности, будто играя. И в каждом непринужденном движении души его чувствовалась мощь — ббльшая, нежели потуги и усилия прочих людей. Так — при всех. А что он делал, оставаясь с глазу на глаз пред Богом, — кто знает и кто может постигнуть, кроме Собеседника его.

ГЛАВА 11, дающая читателю сведения о том, что делалось на исповеди у Старца Исидора

В какой день и час ни придешь к о. Исидору, он никогда не откажет исповедать тебя. Мало того: когда просят, то он, удрученный годами и болезнию, не отказывается прийти исповедать и на дом, в Посад, хотя от Скита до Посада — версты три.

“Около о. Исидора, — говорит один Старец, — постоянно вертелись со всякими грехами. Ну, эти — незаконно живут… У него всякого рода люди бывали, — со шпагами. Ему было опасно во время забастовки[20]. Приходят, говорят: “Вот, мы стольких-то зарубили, а зависело не от нас, а от начальства…” У него духу хватало, он все мог обещать. Я смотрю, какие-то выходят со шпагами, — с этими людьми, и то знакомился”.