Соль - [74]

Он пересмотрел всю одежду, открыл каждый шкафчик и полочку, залез в мини-бар (взял банку пива), заглянул за телевизор и плюхнулся в огромное мягкое кресло, но тут же понял, что необходимо обыскать всю мебель, и матрас, и даже бачок в туалете, потому что в кино там часто что-то прячут.

Он схватил кресло, опрокинул его вверх ногами и проковырял дырку. Ничего, лишь набивка. Потом перевернул матрас, опустился на колени и заглянул под кровать. И там обнаружил чемодан.

Рой вытащил чемодан в центр комнаты и склонился над ним. Потянул язычок молнии, испытывая тошнотворное опасение, что внутри окажется Бен, разделанный на кусочки и частями упакованный в пластиковые пакеты. А потом (с невероятным, небывалым облегчением) обнаружил в чемодане миллион долларов наличными.

Рой встал с пола, уселся в кресло и налил себе еще пива, не отрывая взгляда от кучи денег. Рой не знал, ни откуда они взялись, ни чем занимался здесь Бен… Одно он знал наверняка: в Бангкок он не вернется.

Хайдеггер сидел в шезлонге, потягивал коктейль и говорил по мобильному телефону. Он был занят делом: пытался минимизировать урон, убедить звукозаписывающую компанию, что, несмотря на некоторые осложнения, альбом Торка станет мега-хитом. При этом чувствовал он себя несколько не в своей тарелке. Люди вокруг отдыхали, расслаблялись, забывали о проблемах. А он орал в телефон на какого-то сонного придурка в Лос-Анджелесе. Хайдеггер вдруг вспомнил, что ему давно пора в отпуск. Звукозаписывающую компанию он почти уболтал. Но теперь, когда ясно, что не будет ни глянцевых фотографий, ни огромных статей в журналах, стало понятно: музыкальные потуги стареющего басиста никого не заинтересуют.

Хайдеггер громко хлопнул крышкой раскладного телефона — что ж, он сделал все, что мог, — и со вздохом откинулся назад. Взглянул на пляж, на синие-синие волны, на обнаженных женщин, разморенных солнцем… и подумал: «А не остаться ли мне на пару дней?»

Такако сидела в номере, прислушиваясь к звукам дьявольски медленного телефонного соединения, и гадала, что теперь говорить людям. Она по-настоящему злилась. Ну, почему они такие идиоты? Неужели не понятно, что она не просто журналист? Она, черт возьми, настоящий художник своего дела! Ах, какой сценарий она состряпала — шедевр, пожалуй, лучшая работа всей жизни! А теперь чувствовала себя точно Микеланджело, который только что закончил роспись Сикстинской капеллы и вдруг узнал, что Папа хочет навесной потолок с шумоизоляцией. Мещане, обыватели! Особенно Шейла. Ну что, что ей не так?

Такако полезла в чемодан в поисках витаминного коктейля. Может, это было плацебо, а может, витамин В, или экстракт гинкго, или маточное молочко, но кисло-сладкий напиток неизменно заряжал ее энергией, прояснял голову. А сейчас поддержка требовалась особенно. Впереди долгий-долгий день.

Торк лежал навзничь почти целый час, а массажистка снимала его напряжение, разминала затекшую шею и плечи, размыкала тиски стресса и исцеляла головную боль. Шейла в безопасности; можно обо всем забыть. Пусть живет, как хочет. И кто он такой, чтобы ей запрещать? Он больше не мог ничего ей дать, лишь огромные отступные, предусмотренные брачным контрактом. Если повезет, он уже никогда не услышит ни о похитителях, ни о правительственных чиновниках. Без газетной шумихи вокруг воссоединения счастливой семьи никаких новых дисков не будет, но какая разница? Важна ведь музыка, а не публичный цирк, и если на звукозаписывающей студии с этим не согласны, ему плевать. Ни жены, ни группы, ни нового диска. В пору, казалось бы, расстроиться, но на самом деле он испытывал настоящее счастье, чувствовал себя на много фунтов стройнее и на много лет моложе. Даже готов был простить Стива и Бруно за то, что они развалили «Метал-ассасин».

Он закончил все дела, выполнил все обязательства. Был свободен, мог делать все, что угодно. Завидное положение! Не многие люди могут, если угодно, побездельничать. А он именно этим и займется. В глубине души он знал, чего хочет. Он хочет рока. Он — именно такой.

Торк понял, что пора взять жизнь в свои руки, строить ее по-своему. Об этом говорил и психолог в санатории. На это направлена и вся групповая терапия. Все всегда твердят: «Нужно быть честным с самим собой». С другой стороны, они не призывают человека отпустить тормоза. Не думают, что «по-честному» можно быть рокером, только если лабать со всей дури, врубить установку на полную, так, чтобы ураган тяжелого метала выбивал окна по всей округе. Они имеют в виду «Будь как все». Однако Торк наконец-то узнал, какой он на самом деле, понял, как доставить себе настоящее удовольствие и что нужно ответить всем этим психам, твердившим, что он — секс-наркоман.

Идите в жопу!

Вот что он скажет.

Торк удовлетворенно заурчал. Ему нравился тайский массаж, свободные хлопковые пижамы и то, как кто-то растягивает все твои мышцы, точно на занятиях йогой, а самому ничего не нужно делать. Он получал полноценное, глубокое расслабление и в то же время растущую эрекцию. Возбуждение. Предвкушение и хеппи-финиш.

Венди и Мэрибет, обнаженные, лежали на кровати поверх покрывала. Несмотря на жару и недавний секс, девушки не спали. Наоборот, в воздухе клубилось какое-то беспокойство, что-то звенело, точно комар, готовый ужалить и высосать всю страсть вместе с кровью.