Соль Саракша - [10]

Карнавальный костюм для нырялы-пугалы

…В первый день последних вакаций мы поднялись раным-рано. То есть это нас Мойстарик поднял, он собирался на смену. Я его честно предупредил, что дня на три, пусть не психует. От доктора Мора можно позвонить только в мэрию, да и то если грозы не будет…

Сложили всё нужное в рюкзаки, наскоро перекусили — и покатили. Рыба вчера сказала, чтобы её не ждали, доберётся сама.

По дороге Князь, как обычно, хвалил довоенный асфальт и рассуждал про здешний горный рай для велосипедистов. В столице, к примеру, нас уже сто раз бы задавили, переехали туда-сюда и посмертно оштрафовали на немыслимую сумму. А тут редко-редко встретится или фермерский грузовичок, или бабка на телеге, или лёгкий броневик с эмблемой Горной Стражи. Погранцы нас узнают, и мы обмениваемся гудком и звонками.

Мне болтать не приходится, на моём «ослике» подниматься в гору тяжелее, чем на его сверкающем звере. Асфальт ещё влажный после ночного дождя.

Который раз уже то иду, то еду по этой дороге, потерявшейся в лесу, то вверх, то вниз, пора бы и привыкнуть, но всё равно обязательно думаешь — а что там, за поворотом?

Словно за поворотом что-нибудь может измениться…

Когда подъезжали к озеру, Князь разворчался:

— Всё хорошо, только мы теперь Рыбу замучимся ждать. То ли я не знаю, как бабы собираются… О женщина, куда ты тянешь время? Хоть пред тобой оно и виновато…

— Я, например, не знаю, — сказал я. — Не представляю, как они там собираются.

— Они собираются практически вечно, — сказал Князь. — А нам надо ещё и плот на воду спустить, и всё остальное приготовить… Можем до вечера провозиться!

И попал пальцем в лужу.

Вода в Ледяном озере этим утром была тихая-тихая и походила на расплавленный свинец. В зеркальной поверхности расплава отражался главный корпус санатория.

«Адмирал Чапка» уже покачивался возле причала. На палубе стоял громадный пластиковый бак для улова и лежала пара здоровенных сачков с длинными ручками. Сачки пристроились на рогожном куле с солью. Кроме того, палубу украсили раскладной шезлонг и раскладной же столик. В шезлонге вольготно развалился махровый халат из санаторных запасов, а на столике, побей меня Творец, сияла реторта с прозрачной жидкостью — известной спасительницей околевших от холода ныряльщиков!

С плота в воду спускалась портативная лесенка — я заранее присмотрел её в какой-то процедурной.

«Стрелять подано, ваше величество!» — как сказал императорский егерь, крепко примотав хрюшку к дереву.

Выходит, Нолу Мирош отправилась в санаторий ещё вчера — должно быть, сразу после гимназического построения. И даже расколола доктора Моорса на спиртягу. Уж больно ей не терпелось начать грибной промысел. Чтобы у нас не осталось никаких путей отхода. Мужчины, бывает, тоже долго собираются, особенно когда работёнка влом.

Госпожа наша Рыба облачилась в клетчатую мужскую рубаху. А носил рубаху, надо полагать, громила-санитар, так что получилось платье ниже колен. Волосы госпожа наша Рыба укрыла под алый платок — узел спереди. Тут я припомнил, что именно так одеваются на Архипелаге добытчицы светящихся кораллов — был такой цикл фотографий в старом журнале «Вокруг Мирового Света».

Всем своим видом госпожа наша Рыба давала понять, что она вовсе не госпожа, а покорная рабыня. И вот сейчас жестокие и бесчеловечные мужики узрят бесстыжими своими шарами, как самоотверженная девушка ради каких-то джаканных грибов джакнется в чёрную ледяную бездну и пропадёт в ней навсегда. Нам же с Князем суждено тащить эту вину до самой встречи с Творцом, мучиться, каяться, рвать на себе остатки седых волос…

Вздохнул Князь и начал расстёгивать гимназическую тужурку.

— Динуат Лобату, — строго сказала Нолу Мирош. — Здесь вам не столичный ночной клуб, чтобы устраивать мужской голопляс…

— Я что — в одежде плюхнуться должен?

— Никуда ты не плюхнешься, — сказал я.

Потому что у Князя сердце. А в такой воде и здоровый-то человек рискует многим. И нечего поэту храбриться. Если он загнётся, никому лучше не станет.

Да и вообще — сразу ведь понятно было, что нырялой-пугалой буду я.

В этой книжке «для чайников» написано, что лучшими грибаками в истории Горного края были горцы племени воха-бо. И от племени этого практически никого и ничего не осталось, кроме этого самого обряда гриболовства. А вы что думали? Прямо вот так, сходу, в воду никто не бросался.

Сперва путём сложной тройной жеребьёвки эти воха-бо выбирали нырялу-пугалу. Требования к кандидатам были очень строгие. Например, ныряла не должен был знать вкус человечьего мяса и не должен был быть последним сыном; а перед самой грибалкой ему ещё полагалось очистить желудок совершенно зверским способом…

Озёрные грибы не похожи на лесные, потому что они не совсем грибы. И даже совсем не грибы. Они вроде как слегка животные. У них другая природа.

Озёрные грибы обитают на дне, прячутся под слоем ила и всплывают только в период… ну, не гона, а чего-то вроде. Но бывает это лишь глубокой ночью и лишь раз в сезон. Грибы в эту ночь мечут столько икры, что рыбы не успевают всё съесть, и вот так их род продолжается. Люди грибную икру не едят, потому что невкусная и можно отравиться.