Соль любви - [30]
Я пришла домой и повесила пальто в прихожей. Зазвонил городской телефон.
– Привет! – весело сказала я.
– Привет, – ответил древний телефон.
У меня внутри задрожал противный, студенистый кисель.
– У меня свободный вечер. Прошвырнемся куда-нибудь?
– Нет.
– Тогда в пятницу?
– Нет.
– Как поживает твоя кукушка?
Я молчала, чувствуя, как студенистый кисель дрожит у самого горла. Из-за него я не могла говорить. Ни слова.
– Я позвонил просто так. Чтобы развлечься.
Я услышала смех и швырнула трубку.
Меня преследовал черный шар-инопланетянин. Я знала, что ему нужно. Развлечься! Всего-навсего! Я никак не могла вспомнить, как звали автора того романа. Давным-давно его воображение породило черные, гладкие шары. Они расселились по всему миру и катились по нему молча и тягостно. У них имелась одна общая примета. Они нападали из-за угла. Когда их совсем не ждешь.
Ночью мне приснился сон. Я была совсем крошечной и пыталась удержаться на качающемся бронзовом маятнике напольных часов. Удержаться во что бы то ни стало. Или хотя бы упасть в центре, под маятником. Я боролась за себя до последнего. Но потеряла силы и упала в самый темный угол напольных часов. Туда, куда никогда не попадало солнце. Я попала в черный угол забвения.
Глава 11
В последнее время я все время думаю о секретной душе вещей. Она манит меня своей противоположностью. Нитроглицерин понижает сопротивление артерий сердца при стенокардии, а еще применяется для производства взрывчатых веществ и бездымных порохов. Если его положить под язык, он вылечит сердце, если встряхнуть бутыль с нитроглицерином, он понизит сопротивление до смерти. Нитроглицерин – хороший парень, если, конечно, его приручить. Этого не было на лекции по терапии, просто я об этом подумала. Получается, у вещей есть двоякая тайна, но она чаще молчит. Разгадать тайну нитроглицерина можно, только содрогнувшись от взрыва. Но вспомнить уже нельзя.
Из учебного корпуса, галдя, высыпали мои одногруппники.
– Старосельцев, ты с нами? – закричала Терентьева.
– С собой, – хохотнул Старосельцев.
Все пошли по домам, я загляделась на крышу учебного корпуса. Она подоткнула снежное одеяло под бок и затихла под горелкой холодного солнца. Всем зябко и знобко, у зимнего солнца довольный вид. Оно растолкало белые облака и висит в синем небе развеселым елочным шаром. Я посмотрела солнцу в глаза, оно расплылось в самодовольной улыбке.
– Вредина! – сказала я и получила удар по макушке. Солнечный взрыв рассыпался снежными конфетти и засыпал глаза. Я проморгалась, из снежных конфетти выплыло лицо Старосельцева.
– Ты что, в детском саду? – возмутилась я, стащила шапку и стряхнула с нее снег. – Снежки вымерли еще в третьем классе.
– Третьем классе детского сада? – Старосельцев поднял брови, его зеленые глаза насмешливо прищурились. – Что у тебя за сад был, Лопухина? С магистратурой?
– С докторантурой, – буркнула я, счищая снег с пальто.
– Понятненько. Куда идешь?
– Домой.
– Хочешь прогуляться по проспекту с кастрюлькой?
– Зачем?
– Пофлэшмобить. – Старосельцев вытащил из пакета старую кастрюлю.
– Я что, ненормальная?
Кастрюля упала в пакет. Я развернулась и направилась к остановке.
– Не знаю, – Старосельцев пошел за мной. – Но лучше быть ненормальным, чем утварью.
– Какой еще утварью? – я раздражилась и убыстрила шаг.
– У испанских Габсбургов были карлики, – Старосельцев тащился за мной как привязанный. – Они числились дворцовой утварью, как домашние животные. Уродцев заводят как утварь, чтобы чувствовать свое превосходство.
– Ну и что с того?
– А ты сама себя спроси, – засмеялся Старосельцев. – Что лучше, пользоваться свободой шута или быть занудной утварью, занесенной в реестр?
– Все мобберы – шуты, – не поняла я.
– В том-то и дело. Как говорил великий Шар, вино свободы киснет, если его не пить. Пара глотков не помешает. Пойдем?
Я заколебалась, мне внезапно захотелось свободы. Старосельцев протянул мне крышку кастрюли.
– Нет. Я хочу кастрюлю.
– Ладно, – согласился Старосельцев. – Мне же легче. Не надо таскать эту дуру.
– Тогда я хочу крышку, – вредно сказала я.
Старосельцев рассмеялся.
– Спрячь ее в сумке. На проспекте мы друг друга не знаем. Увидишь парня в красном комбезе, вытащишь крышку тогда же, когда и он свои железяки. Через десять минут положишь ее в сумку и сразу двигай в сквер. Встретимся там.
– А что делать? Ну там… на проспекте?
– Ходить туда-сюда и вертеть крышкой.
– И все?
– Слушай, Лопухина! У тебя воображение есть? Хочешь, приседай. Хочешь, ласточку делай. Хочешь, бей себя крышкой по лбу!
«Утварь!» – подумала я, глядя в спину Старосельцева.
Проспект деловито облапил меня человеческими колоннами. Я застыла островом в поисках парня в красном комбинезоне. Мимо меня целеустремленно неслись скучные люди в скучных черных и серых одеждах. Чужие глаза обтекали черными точками зрачков, не задерживаясь и не соединяя. В случайной толпе люди всегда вместе и в то же время отдельно.
Из серо-черной массы вдруг выпало красное пятно и выросло в обычного парня, такого, как все. Я заглянула парню в глаза и открыла рот, будто хотела что-то сказать. Красный комбинезон прошел мимо меня, не задерживаясь и не соединяясь. Не знаю почему, но у меня сразу испортилось настроение. Я решила уходить, оглянулась и замерла. На голове красного комбинезона дурацким колпаком высился дуршлаг.
Саша и Марат встретились в кафе. Что может быть банальнее? Она казалась яркой бабочкой, безрассудно летящей в огонь, привлеченной светом. Он казался одиноким охотником, щурящим серые миндалевидные глаза в поисках добычи. Все ходы предопределены, финал предсказуем. Но в жизни все сложнее, чем на сцене, и иногда роли меняются, тем более если за плечами каждого из игроков – своя тайна.
Анна Зарубина привыкла к холоду и закалила в нем свое сердце, блестящее теперь алмазными ледяными гранями. Анна успешна, цинична и язвительна, но иногда ее тугими кольцами сжимает тоска, вызванная потребностью тепла. Чужой мужчина, оказавшийся вдруг неоправданно близким и родным, заменил ей солнце. Только может ли она наслаждаться теплом и счастьем, зная, что его обратная сторона – предательство и боль?! Ведь возлюбленный – муж ее умирающей от тяжелой болезни одноклассницы.
Лиза живет в доме, окна которого выходят на торцевую стену соседнего здания, заслоняющего небо. Это тяжело для нее, потому что она – из породы вольных птиц. Она спешит судить обо всем со всей пылкостью юношеского максимализма и страдает, входя в неизведанный доселе мир взрослых, где становятся сложными самые простые вещи, а ее дружба с мальчиком, живущим по соседству, трещит по швам. Оттого ли, что готовится уступить место другому чувству, или из-за странных отношений родителей, понять которые Лиза не в силах?..
В каждом человеке заложен механизм саморазрушения, и при определенных условиях он срабатывает. Так было и с Натальей Лавровой. Пытаясь избавиться от терзающего ее чувства вины, она, словно в омут, бросилась в дискотечный смрад. Встреча с мужчиной и мальчиком, казалось бы, должна изменить ее. Но не слишком ли поздно, ведь судьба уже расставила фигуры на шахматной доске, все ходы прописаны наперед, и нет ничего обреченнее, чем простые необязательные отношения.
Выдох. Перестук каблуков. Быстрый взгляд, брошенный так, что и не поймать, — это обычный ритм Таниной жизни. Все или ничего, любить или ненавидеть — яростно стучит в ее крови, закипающей, когда рядом он — ее муж, ее возлюбленный, ее враг.Они кружат друг вокруг друга в сумасшедшем ритме смертельного танца и, глядя в глаза партнеру, видят там только свое отражение. Они истязают себя любовью и ненавистью, ведь вся их жизнь — это страстный танец, это коррида. Только вот кто из них матадор, а кто бык?..
Встреча, которая изменила всю ее жизнь, внесла в нее яркие краски, закружила в вихре страсти. Страсти такой силы, которая могла свести с ума и лишить рассудк.
Все началось, когда супруги Кольер переехали в тихий городок, затерявшийся в провинции северо-запада США. Пол – военный, он служит на экспериментальном ядерном реакторе, а его жена Нэт занимается домом и детьми. Они не подозревали об опасности, пока Пол не обнаружил в реакторе серьезные неполадки. Начальник Пола пропускает мимо ушей предупреждения новичка об угрозе взрыва. Фатальная ночь, когда трагедия унесет человеческие жизни, неизбежна.
Надевать маски, играть роли и иметь амплуа приходится не только актерам. И не только в театре. И не только на сцене… «Милый, давай в наших отношениях безалаберной девочкой все-таки буду я?». Она положила трубку. Вернее, нажала на кнопку. Одним словом, прервала связь. Пока что только телефонную, но у нее были большие планы на будущее… Заплаканное личико Зи стояло перед глазами у драматурга. По крайней мере, Зи на это надеялась. Она в совершенстве владела умением стоять перед глазами у тех, кто мог ее обидеть… Никто не станет спорить о том, что две пылинки на шкафу – это одно, а две пылинки во Вселенной – это другое? Увы, в наши довольно странные времена, те, кто держится нейтрально, вызывает больше подозрений, чем те, кто ведет себя каким-нибудь странным образом.
Продолжение "Больше, чем любовь..." Гарри задумчиво сидел в кресле, медленно перебирая струны гитары. Его мысли были очень далеко. Наверное, именно сегодня и именно сейчас он принял решение забыть ее. Ему надоело в течении года ждать. Надеяться, что она ответит на сообщение или звонок. В эту минуту он понял, что ее больше нет. Она ушла так же неожиданно, как и ворвалась в его жизнь. Подарив лишь две ночи, полные наслаждения. Он благодарен ей. Любовь. Боль. Секс. Ревность. А будет ли счастье? Продолжение истории Гарри и Элис.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.