Соль и серебро - [4]

Единственное лекарство от укуса оборотня – это смерть. Если вам повезет, вас убьют быстро, до того как вы сожрете свою младшую сестру или брата. Если не повезет, ко времени вашей смерти вы войдете во вкус и вас назовут очень волосатым серийным убийцей странной наружности.

Меня загнали в угол, выхода нет, и тут… тут Райан произносит мое имя и прикасается к плечу. Мы могли бы сражаться спина к спине и прогнать оборотней, но на самом деле он просто будит меня.

– Элли, – повторяет он, и на этот раз его голос не звучит так, словно он спасает меня от оборотней.

Он звучит так, словно Райан выкурил две пачки сигарет прошлой ночью и раздражен. – Элли, ты должна сказать мне, что ты сделала с Дверью.

Я моргаю. Он сбоку, моя голова лежит на столе. Упс.

– Я проснулась?

– Да, проснулась, – подтверждает он. – Скажи мне. И свари еще кофе.

– Некоторые женщины считают глупость весьма сексуальной, потому что она позволяет тебе казаться загадочной незнакомкой с темным прошлым, но я-то знаю лучше.

Я поднимаюсь и иду на кухню.

Он не глупец тем не менее, поскольку вытер всю кровь и грязь со стула, куда клал ноги, и расставил стулья вокруг столов в центре закусочной, подготовившись к открытию. Даже ставни открыл, и заря начинает заливать улицы тем сверхъестественным голубым светом, который я видела только в Нью-Йорке.

– Дверь. Что ты с ней сделала?

Он стоит прямо рядом со мной.

Мысленно я представляю, как он приближается и обнимает меня за талию. К черту кровь демонов, к черту человеческую кровь – у него красивые руки.

В любом случае это не имеет значения, потому что он здесь только для того, чтобы припугнуть, а не снять с меня поношенную пижаму с Винни-Пухом.

Кофемашина у нас простая. Я просто засыпаю туда зерна и нажимаю кнопку. Прислоняюсь к стойке и бросаю косой взгляд на часы на стене. Шесть часов утра.

– Я ничего не делала, – говорю я, пока кофе льется в чашку. Мне не нравится молчание позади меня. Чтобы нарушить его, я открываю холодильник и достаю лук и перец, собираясь нарезать их кубиками. Картофель к завтраку я предварительно уже обдала кипятком, и теперь он ждет своего часа в одной из гигантских промышленных холодильных камер, чтобы его высыпали на гриль вместе с перцем и луком. – Я не знаю, что произошло.

Он шумно выдыхает. Мне хочется почесать шею, по которой бегут мурашки, но вместо этого я беру нож. Это действительно хороший нож, с изогнутым лезвием. Он немного великоват для того, чтобы резать кубики, но мне нужно почувствовать успокаивающее прикосновение его дорогой рукоятки. Салли дала мне его в качестве прощального подарка, переезжая во Флориду, – этот нож вместе с управлением закусочной.

– Она не могла исчезнуть сама по себе, – говорит он.

– Да? Откуда ты знаешь?

Он ничего не отвечает. Это плохая штука – ничего не отвечать, это больше похоже на «Я не знаю», чем на привычное «Мои охотничьи секреты слишком ужасны для твоего понимания». Я почти чувствую удовлетворение оттого, что он потерял одно очко, но…

Обычно Райан знает всё – так же много, как и ветераны, если не больше. Он с легкостью может говорить о древних шумерских демонах, цитировать христианскую Библию, цитировать библию демонов и объяснять происхождение вампирских мифов на одном дыхании. Он невероятный и потрясающий, и чтобы он не знал, что происходит?! Это пугает меня до смерти.

– Мне надо идти, – наконец говорит он.

Я почти закончила резать овощи, картофель будет готов через пару минут. Так же и блины, яйца, вафли – все можно приготовить быстро.

– Думаю, завтрак будет лучшей идеей. – Я поворачиваюсь к нему, держа в руке нож. – Вафли? Блины? Яйца?

– У меня нет времени на завтрак.

– Тогда у меня нет времени наливать тебе кофе.

– Дрянь! – говорит он, и это звучит почти нежно.

– Заткнись! – отвечаю я, но лишь притворяюсь обиженной.

Нежность – это еще один шаг к чистой искренней страсти. Ладно, может, и нет, но я очень беспокоюсь, что Райан считает меня невероятной растяпой, я ведь такая беспомощная, когда дело касается охоты за демонами.

– Интересно, ты нечаянно что-то сделала или это повсюду? – задумчиво произносит Райан.

Я наливаю себе чашку кофе, он смотрит на меня и отбирает ее. Он пьет его без сливок. Обычно он не пьет черный кофе; когда он первый раз пришел в закусочную «У Салли» охранять Дверь, он бухнул в чашку столько сахару и сливок, что от кофе остался только запах. Но я делаю чертовски хороший кофе.

– Если повсюду – это плохо? – спрашиваю я.

Он моргает.

– Да, – отвечает он и продолжает пить мой кофе.

Я закатываю глаза:

– Если ты собираешься стоять тут и обвинять меня бог знает в чем, тебе придется съесть завтрак. Я собираюсь завтракать.

Иду к грилю. Надо было включить его заранее, но меня отвлек Райан, прожигавший пылающим взглядом дыру в моей шее.

О’кей, я склонна к мелодраме. Предъявите мне обвинение.

– В Бруклине есть еще Двери, – говорит он между глотками кофе. – Думаю, что ближайшая – в больнице Маймонидов, рядом со станцией Форт-Гамильтон.

– Постой-постой… Здесь поблизости есть еще одна Дверь? Ты за ней тоже присматриваешь?

Я в шоке, и не без причины. Следить за Дверью – это тяжелый труд. Райан почти никогда не уходит отсюда. Не могу представить, чтобы у него было время следить еще за одной Дверью. Или силы. Не говоря уже о… что ж, за те годы, пока эта Дверь была открыта, он никогда не упоминал о других Дверях.