Сокрушительный удар - [36]

– Не такая уж я серьезная угроза для них. Зачем бы им так утруждаться?

Он откинулся на спинку стула, улыбаясь сквозь дым своей сигары.

– Слушай, приятель, неужели ты не знаешь золотого правила захватчика? Выбери самого сильного и раздави его. Тогда те, кто послабее, сразу присмиреют.

– Да, конечно, этот Вик хуже татарского нашествия, – согласился я, – но с чего ты взял, что я самый сильный?

– Ты себя недооцениваешь, приятель.

– Не пори ерунды.

Паули покачал головой.

– Я привык выносить суждения. Я сам решаю. Сам покупаю лошадей. Раз – и готово! – Он щелкнул пальцами. – И ошибаюсь я очень редко.

Бродячий цирк покинул Ньюмаркет в субботу после скачек.

К тому времени наши отношения с Виком ухудшились еще больше, хотя, казалось бы, хуже некуда. Он пять раз приказывал мне не принимать участия в торгах. Трое из этих годовиков мне и так были не нужны, а двух других я купил. Шайка ожесточилась настолько, что я всерьез начал избегать пустынных автостоянок.

К субботе Вик предупредил Константина, что я – неподходящая компания для Николя. Константин предупредил Николя, а Николь за ленчем в баре, ухмыляясь, предупредил меня.

Уилтон Янг приобрел еще трех годовичков за астрономические суммы. Файндейл сиял.

Константин делал вид, что его это ничуть не трогает, и сильно повеселел, когда его лошадь обошла лошадь Уилтона Янга в скачках на приз Цесаревича.

Эдди Инграм изъявил желание взять кобылку от Он-Сафари: он независимо от меня выяснил, что она в порядке, – но я уже успел сплавить ее другому клиенту и, увы, не испытал ни малейшего сожаления, сообщая об этом Эдди.

Так что с деловой точки зрения эта неделя была для меня на редкость удачной, несмотря на все угрозы Вика. И тем не менее, выехав на магистраль А-11, ведущую к Лондону, я вздохнул с облегчением.

Облегчение длилось недолго. Ровно до тех пор, пока я не свернул к деревне.

Деревня стояла на ушах. Все жители выбежали из домов, и улица была запружена машинами, велосипедами, детскими колясками и ребятней. Было десять минут девятого. Причина суматохи была ясна: впереди на фоне ночного неба полыхало зарево пожара. И я сразу понял, что это горит мой дом.

Подъехать туда на машине было невозможно. Я вылез и пошел дальше пешком. Казалось, все до единого жители деревни, включая инвалидов в колясках, устремились туда же. Чем ближе я подходил, тем труднее становилось пробиваться через толпу. Толпу сдерживал переносной барьер, поставленный поперек ворот. Я протиснулся мимо него, и деловитый пожарник тут же приказал мне убираться вон.

– Это же мой дом, блин! – немногим вежливей возразил я. – Я только что приехал!

– А-а, – он ненадолго задумался. – Ветер мешает. Но мы делаем, что можем.

Я огляделся и понял, что он имеет в виду.

Конюшня полыхала. Ее было уже не спасти. Она целиком была охвачена ярко-оранжевым пламенем. Языки огня выстреливали высоко над крышей, ревя и грохоча, точно гром и молния, которые смешивают вместе в каком-то дьявольском миксере. Жара стояла страшная. Повсюду клубился дым и ел глаза. Это было похоже на гигантский костер. Присмотревшись, я увидел, при чем тут ветер. Ветер нес снопы искр в сторону все еще темного силуэта дома.

Половина пожарных тушили конюшню. Остальные, столпившись спина к спине, спасали то, что еще можно было спасти. Серебряные струи воды окатывали крышу и задний фасад дома и хлестали в разбитое окно моей спальни.

В дальнем конце двора, у самого загона, стояли две пожарные машины. Я поначалу удивился, почему это они стоят именно там, потом сообразил, что они качают воду прямо из ручья, бегущего за домом. «Ручей-то маленький», – с беспокойством подумал я. Длинный узкий двор превратился в море луж, по которым волочились пожарные шланги. Там было полно людей в черных касках, привычно и ловко выполняющих свою трудную работу, – добровольных пожарников, которые бросили свое субботнее пиво в баре и примчались сюда, чтобы помочь спасти мой дом. Конечно, глупо было в такую минуту думать о пиве, но я все же подумал.

Пожарный, с которым я только что разговаривал, сочувственно сказал, что да, неприятное получилось возвращение домой. Он сказал еще, что для таких строений, как конюшни и фермы, надежды обычно мало, потому что там почти всегда хранится сено или солома. «Горит как порох».

– Мы послали за помощью, – сказал он. – Они должны приехать с минуты на минуту.

Ему приходилось почти кричать, чтобы я мог его слышать.

– Дорога запружена почти до середины деревни! – крикнул я в ответ.

Он вздохнул и пожал плечами. Мне хотелось рвать и метать.

– Жалко вашу машину! – сказал он.

– Какую машину?

Он махнул рукой в сторону гаража, расположенного рядом с конюшней. Там догорали останки машины Криспина.

Я схватил пожарника за рукав.

– Где мой брат? – крикнул я. – Он здесь… Где он?

Пожарник покачал головой:

– В доме было пусто! Мы проверяли. Когда мы приехали, пожар еще не так сильно разгорелся и в доме было безопасно.

– Может быть, он спит!

– Да кто же может спать в таком шуме, парень!

Да, его можно было понять. Шуму действительно было немало.

– Мне надо проверить!

– Вернись! – крикнул пожарник. – Туда нельзя! Задохнешься!