Сокрушитель - [32]

А сразу же за поворотом случилась неприятность — заглох мотор. После трех неудачных попыток оживить его пастырь раздраженно откинулся на спинку сиденья и посмотрел на часы. Вызвать техника по рации? Нет, не годится. Если его седан на глазах у паствы вернется к автостанции на буксире… Нет-нет, ни в коем случае!

Тут из-за поворота вывалился огромный тупорылый грузовик с серебристым дирижаблем цистерны на прицепе. А, была не была! Пастырь схватил тючок, выскочил из машины и, захлопнув дверцу, поднял руку. Грузовик остановился.

— На космодром? — удивленно переспросил шофер, загорелый мордатый детина в комбинезоне и голубенькой каскетке. — А у тебя пропуск есть?

* * *

Очутившись в кабине, пастырь положил на колени тючок, а сверху пристроил шляпу. Грузовик тронулся. На станцию можно будет позвонить попозже. Если поломка незначительна — пусть исправят и подгонят к кордону у въезда на космодром.

— Слышь, кудрявый, — позвал шофер. — А я тебя где-то видел…

Пастырь улыбнулся и не ответил. Собственно, в его ответе не было нужды — по правой обочине на них надвигался яркий квадратный плакат: огромная цветная фотография молодого человека в прозрачном вакуум-шлеме и церковном облачении. Густые волнистые волосы цвета меда, красиво очерченный рот, глубокие карие глаза, исполненные света и понимания. Понизу плаката сияющими буквами было набрано: «АСТРОЦЕРКОВЬ: К ГОСПОДУ — ЗНАЧИТ, К ЗВЕЗДАМ!»

Шофер присвистнул и с уважением покосился на своего пассажира.

— Ну, дела! — только и сказал он. — Так ты, выходит, тот самый ракетный поп? Из церкви при дороге?

— Выходит, — согласился пастырь.

Шофер еще долго удивлялся и качал головой. Потом, почему-то понизив голос, спросил:

— Слышь, а правду говорят, что ты Христа играть отказался? Ну, в фильме в этом, как его?..

— Правду. — Пастырь кивнул.

— А чего отказался? Деньги же!

Пастырь поглядел на шофера. Загорелые лапы спокойно покачивали тяжелый руль.

— Вы верующий? — спросил пастырь.

— Угу, — сказал детина и, подумав, перекрестился.

— Следовательно, вы должны понимать, — мягко и наставительно проговорил пастырь, — что существуют вещи при всей их финансовой соблазнительности для верующих запретные.

Детина хмыкнул.

— Интересно… — проворчал он. — Значит, обедню в скафандре служить можно, а Христа, значит, в фильме играть нельзя? Не, зря ты отказался, зря! И здорово, главное, похож…

— Вы — противник астроцеркви? — с любопытством спросил пастырь.

— Да ну… — отозвался шофер. — Баловство… Верить — так верить, а так…

Навстречу грузовику брели облетевшие клены, перемежающиеся рекламными щитами. А шоферу, видно, очень хотелось поговорить.

— А вот интересно, — сказал он, — что с ними потом делается?

— С кем?

— Да с бандерольками этими. — Шофер кивнул на прикрытый шляпой тючок. — С записочками… Ну вот выкинули их на орбиту — а дальше?

— Знаете, — сказал пастырь, — честно говоря, физическая сторона явления меня занимает мало. — Он взглянул на тючок и машинально поправил шляпу, прикрывающую цифры. — Совершит несколько витков, а потом сгорит в плотных слоях атмосферы. Примерно так.

— Нераспечатанный? — уточнил шофер.

— Ну естественно, — несколько смешавшись, сказал пастырь. — А с чего бы ему быть распечатанным?

Сдвинув голубенькую каскетку, детина поскреб в затылке. Вид у него был весьма озадаченный.

— А! Ну да… — сообразил он наконец. — Ну правильно… Чего Ему их распечатывать!..

— Среди моих прихожан, — пряча невольную улыбку, добавил пастырь, — бытует поверье, что записочки, как вы их называете, прочитываются именно в тот момент, когда сгорают в атмосфере.

— Надо же! — то ли восхитился, то ли посочувствовал шофер. — И сколько один такой тючок стоит?

Пастырь насторожился. Вопрос был задан не просто так.

— Сам по себе он, конечно, ничего не стоит, — обдумывая каждое слово, сдержанно отозвался он. — Я имею в виду — здесь, на Земле. А вот вывод его на орбиту действительно требует крупной суммы… Сумма переводится через банк, — добавил он на всякий случай.

— И что, переведена уже? — жадно спросил шофер.

— Ну разумеется.

Шофер поерзал и облизнул губы. Глаза у него слегка остекленели. Надо полагать, под голубенькой каскеткой шла усиленная работа мысли.

— А если не переводить?

Пастырь пожал плечами.

— Тогда тючок не будет сброшен с корабля на орбиту, — терпеливо объяснил он.

— Так и черт с ним! — в восторге от собственной сообразительности вскричал шофер. — Выкинуть его в канаву, а денежку — себе! Или вас там проверяют?

* * *

Человек, бесконечно снисходительный к слабостям ближнего, пастырь на сей раз онемел. Да это уголовник какой-то, ошеломленно подумал он. Может, шутит? Однако шутки у него!.. Пастырь отвернулся и стал сердито смотреть в окно. Непонятно, как таких типов вообще подпускают к космодрому… Но тут в голову ему пришел блестящий ответ, и, оставив гневную мысль незавершенной, пастырь снова повернулся к водителю.

— А что вы везете?

— Да этот… — Детина мотнул головой в каскетке. — Окислитель.

— И стоит, небось, дорого?

— Да уж гробанешься — не расплатишься, — согласился детина, но тут же сам себе возразил: — Хотя если гробанешься, то и расплачиваться, считай, будет некому. Все как есть, сволочь, съедает. Сказано — окислитель…