Сокрушая врагов - [11]

– Хорош! Пришли, тута стоять и будем, – объ-явил он и первым скинул на землю свою калиту.

Павла усадили на чей-то мешок и впервые за долгий переход дали напиться. Ростик запрокинул кожаную флягу, позволяя главе медвежьего рода утолить жажду, но тут же воскликнул:

– Хватит сосать, – и отдернул сосуд.

– И на том спасибо, – благодарно выдавил пленник с некоторым сарказмом.

– Ага, – буркнул недовольный бродник, встряхнув флягу и оценив, что воды осталось меньше половины, добавил: – Вот ведь водохлеб чудинский…

Глава третья Плохие вести

Не плачь!

Сегодня умерли не все.

Хотя поплачь —

Мы потеряли многих…

Юски, как и рассчитывал, добрался до Каргийоки почти к закату дня. Солнце начало заваливаться за горизонт, темнело. Стража у ворот признала его не сразу. И только когда Юски покрыл их всех отборным вепсским матом, его пропустили вовнутрь. Грязный и изодранный, он вломился в ворота поселка, как лемби,[18] вырвавшийся из цепких рук Юмала. Он едва добежал до колодца, перепугав детишек и баб. Женщины, выронив ведра, всплеснули руками и попятились. Гонец жадно опрокинул на себя ведро ключевой воды и окатился, на лету хватая ртом влагу. Ко второму, полупустому ведру он подошел уже спокойно, опустился на колени и принялся пить воду мелкими глотками. Затем он поднялся, тряхнул волосами, окатывая собравшихся веером брызг.

Утолив жажду, Юски устало огляделся. Бабы и детишки уже успокоились – признали-таки своего. Со всех сторон к колодцу уже спешили мужики, оставшиеся для защиты Каргийоки.

– Что случилось? Была ли битва?

– Где Баар?

– Где наши воины?

– Что там новгородцы?

– Да, а где Баар?!

Его засыпали вопросами, но Юски молчал, озираясь по сторонам. Он не хотел вот так с ходу огорошить земляков горькими вестями. Юски видел тревожные глаза женщин, он знал их всех, всех, чьи мужья, сыновья и братья ушли в этот последний для них поход. Он ждал нойду,[19] сначала надо было доложить о случившемся ему. В отсутствие главы рода только нойда мог решить, что делать и как поступить. Люди, почуяв неладное, притихли. Какая-то молодуха взглянула в глаза Юски и завыла. Да так пронзительно, что несколько малышей в толпе завопили в ответ, а Юски отвел глаза. Ноги женщины подкосились, и она медленно, словно тряпичная кукла, осела наземь.

– О боги… – раздался за спиной Юски чей-то стон, – о боги…

– Пустите, – устало попросил вепс, расталкивая собравшихся.

Он уже заметил Капса, спешившего к колодцу.

– Люди, пустите, говорю, потом, все потом…

Юски пропустили, и он нетвердым шагом пошел навстречу жрецу. Еще издали Капс понял если не все, то многое.

– Не здесь! – твердо изрек он, когда они встретились. – не здесь, Юски!

Вепс согласно кивнул головой.

– Пойдем, я провожу тебя до дома, хотя лучше было бы отвести тебя в Хиден,[20] – продолжил нойда вполголоса, – но, вижу, ты туда уже не дойдешь.

– Не дойду, мудрейший, не дойду.

Капс величественно переложил посох в левую руку, а правой, придерживая Юски под локоть, увлек его по направлению к дому.

Кто-то из быстроногих мальчишек уже принес весть жене Юски, Айникке, и теперь она, выйдя за ворота дома, стояла и ждала. От сердца отлегло, когда она увидела Юски, идущего по улице под руку с нойдой. Она не хотела плакать, но слезы покатились из глаз сами собой при виде мужа в рваной и не по сезону одежде, да еще и босого. Его лицо осунулось, глаза впали… кажется, он поседел еще больше…

– Юски, – со всхлипом выдавила она из себя и кинулась ему на шею.

Хоть Нойде и не терпелось узнать о приключениях вепсской дружины, ушедшей во главе с Бааром на помощь новгородскому князю, но он все же отступил, дав бабе время на встречу.

– Юски, ты жив, – радовалась жена, обнимая мужа, – ты жив…

– Молчи, женщина, накаркаешь, – стараясь быть построже, ответил Юски, но потом сам не удержался и крепче прижал жену к груди, – Айникке…

Она всхлипнула последний раз и, спохватившись, осторожно отстранилась:

– Прости, мудрейший, что задерживаю, – с легким поклоном обратилась она к нойде, утирая слезы.

Капс ответил снисходительным поклоном, – мол, чего уж там, главное – мужа дождалась.

– Как дети? – спросил Юски, когда он, приобняв жену за плечи, входил во двор своего дома.

– Хвала Юмалу, здоровы, – улыбнувшись, ответила Айникке.

И как в подтверждение ее слов, двое мальчуганов двенадцати и десяти лет вылетели с огорода навстречу отцу. Они хотели было с разгону повиснуть на Юски, но, вовремя заметив грозно сдвинутые брови нойды, не решились. Дюже Капс не любил озорников. Дети умерили свой пыл и почти спокойно подошли к отцу у самого порога дома. Юски ласково улыбнулся и потрепал пацанов по светлым волосам.

В дом вошли только Юски, его жена и нойда. Айникке быстро поставила на стол брусничный квас, хлеб и небольшой кусок вареного мяса и поспешила выйти. Как ни хотелось Капсу начать разговор, он, памятуя о нелегкой для Юски дороге, дал воину утолить голод и жажду. Да и сам вепс прекрасно понимал, что с голодухи лучше сразу на еду не налегать.

– Вижу, что дела у князя новгородского плохи, – начал нойда, пристально посмотрев в глаза Юски, когда тот отставил пустую кружку, – насколько плохие известия принес ты в Каргийоки?