Сокровище магов - [71]
— Ребята, вытаскивайте их скорее. Живо! Это они!..
Грянуло ура, когда Павлик появился из люка — выпачканный в грязи, исцарапанный, бледный, но с сияющим взглядом. Такое же ура встретило и Белобрысика, и Элку, и остальных.
Дед Чудо стоял посреди большой комнаты Радана с медной утварью и резной отделкой. Вокруг него была молодёжь из лагеря «Костёр».
Павлик кинулся к нему со слезами на глазах. Дед Чудо отечески обнял его и искоса взглянул на руководителя лагеря, который стоял, тоже растроганный до слёз, возле сияющего профессора Иванова. Они только что вошли со двора. Перед ним уже стоял Белобрысик.
— Вас будут судить, слышишь! — крикнул Павлику один из мальчиков. — Так решил Совет.
Этот крик слышали все, и на мгновение наступила тишина.
Павлик остановился на полпути между дедом Чудо и группой вокруг руководителя лагеря. Обращаясь к мальчику, который крикнул, Павлик громко сказал:
— Пускай нас судят! Это правильно!
Он сделал ещё несколько шагов и стал смирно перед руководителем.
— Товарищ Любомиров, пусть первые мои слова к вам будут просьбой. Я прошу меня простить. Прошу позволить мне сказать вам, что во всём виноват я и в то же время позвольте мне сказать, что я по настоящему рад, потому что могу рассчитывать на вашу справедливость.
Дед Чудо стал между ними и дал знак молчать.
— Судья будет справедлив, — сказал он, — виновный будет честен, и все здесь будут довольны и счастливы.
Медведь возвышался над молодёжью и, растрогавшись, растирал по лицу струящиеся слёзы. Судя по его взгляду, и он хотел сказать: «простите меня».
Профессор Мартинов положил руку ему на плечо и дружески его похлопал. Медведь взглянул на него с благодарностью.
— Пусть всё служит им, — сказал профессор, указывая на молодёжь, — и наши ошибки, и наши успехи — для них.
День угасал. Тихая летняя родопская ночь надвигалась с шёпотом, утопая в сиянии над притихшей для отдыха пестроцветной землёй.
Над лагерем «Костёр», вместе с хлопаньем развевающегося на мачте национального флага, звучал голос Элки, которая, со всем коллективом геологической экспедиции, пришла на торжественный вечер. На трибуне, среди профессоров, сидели рядом старший геолог Петров с перевязанным плечом, Благой с четырьмя детишками, дед Чудо, члены экспедиции и воспитатели из лагеря.
Элка декламировала известное стихотворение Младена Исаева. Её голос, горячий, нежный, ласкал как вечерний ветерок, а голубые глаза, устремлённые в первый ряд, где сидели один возле другого Белобрысик и Павлик, были восторжены и светлы как летняя ночь, как её сердце, горящее первыми восторгами очарования.
Сияла луна, выплывая над Родопой. В её бледном лучистом свете издали выглядывал Хем. И как в старинной легенде, он пытался разглядеть влюбленным взглядом, почему Родопа так лучезарна в эту ночь, почему так нежно трепещут звёзды над нею, почему вместо вздохов к нему доносится её очаровательная улыбка.
Старый Хем не мог понять, что в Родопе бьется новое сердце, юное сердце Болгарии.
