Сокровища тьмы. История месопотамской религии - [7]

Нуминозная сила представлялась воплощенной в какой-то определенной ситуации или относилась к какому-то определенному явлению, ни в коей мере не простираясь за его пределы. Божество, не предъявляя никаких требований, оставалось бездейственным: оно просто появлялось, существовало и переставало существовать вместе с характеризующим его явлением. В дальнейшем мы будем обозначать это свойство имманентности — т.е. нахождения внутри и связанности рамками явления — термином «интранзитивность». Это свойство присуще всем старшим фигурам и рангам месопотамского пантеона и находится в резком контрасте с младшими, «транзитивными» богами-правителями: последние, хотя также могут составлять внутреннюю силу какого-либо специфического явления, обладают интересами, проявляют волю и активность за его пределами.

Можно проиллюстрировать «интранзитивный» характер старших божественных персонажей на примере Думузи — олицетворением плодородия и весеннего обновления. Во всем, что нам известно о Думузи из гимнов, плачей, мифов и обрядов, нет не одного примера, где бог действует, приказывает или требует: он либо существует, либо нет. Думузи появляется с наступлением весны, выступает женихом в культовом ритуале священного брака, погибает, сраженный силами подземного мира; его оплакивают мать и юная вдова, которые отпраляются на его поиски, но всякий поступок и всякое требование со стороны самого бога совершенно исключены.

Другой пример — Нидаба, богиня трав, злаков и тростника. Она воплощает самую сущность этих растений и их назначение; находится там, где есть они, и отсутствует там, где их нет: вне связи с этими растениями богиня не проявляет никакой активности и не обнаруживает никакой воли.

Приведем отрывок из гимна, обращенного к этой богине[9], достаточно полно ее характеризующий:

Нидаба — ты, что (вновь) строишь заброшенные жилища,

(вновь) учреждаешь покинутые [святилища — ?],

(вновь) воздвигаешь рухнувшие (изображенья) богов,

умелая домохозяйка Ана,

госпожа, чье приближенье вызывает созиданье.

Нидаба, ради тебя (люди) умащают головы,

и омывают руки; тебя почитают как должно.

Госпожа, это ты прилагаешь руку

к искусно сделанным (писчим) табличкам в стране,

твой совет обращен к тем, кто (орудует) палочкой тростниковой.

Это ты наполняешь сердце Энлиля счастьем,

госпожа, это ты —пропитанье для Экура (храма его),

это ты — питье для (храма) Эанны,

это ты — радость Экура, храма Энлиля;

(что до) великих богов, ты — дыхание жизни

их прародителя.

О госпожа, ты прочно утверждена Энлилем,

Нидаба, ты пиво ячменное — это более, нежели хлеб;

Нидаба, ты — прочнейшее из оснований

царственности.

Нидаба, там, где ты не хранишься в грудах,

не селятся люди, не строятся города,

не воздвигнут дворец; нет царя, облеченного властью,

омовение рук пред богами (до принесения жертвы)

не совершается так, как должно.

Нидаба, там, где тебя нет поблизости,

загонов нет для скота, не строят овчарен

и не тешит сердца пастух тростниковой флейтой.

Как явствует из этих строк, Нидаба обретается в тростнике — материале, необходимом для переустройства городских жилищ. Нидаба находится и в изготовленной из тростника палочке, содействуя процессу писания; она же — и в зерне, наполняющем закрома храмов, и в хлебе — для поддержания жизни богов. Изобилием и достатком она обеспечивает прочность царствования. Возведение городов и дворцов, устойчивость правления, приношения богам, сооружение загонов для скота и даже нехитрое развлечение пастуха, наигрывающего на тростниковой дудочке, — все это зависит от присутствия богини, ее воли и власти вызывать злак и тростник к жизни, способствовать их росту и полному созреванию.

Возьмем для сравнения пример, иллюстрирующий позднейший «транзитивный» аспект месопотамского божества — строки из Гимна богу Энлилю[10], также делающие упор на конкретном вкладе бога в человеческую жизнь. Здесь, однако, вклад этот обусловлен не просто самим фактом существования бога, как это было с Нидабой, а является следствием его владычества и правления:

Энлиль, искусным устройством замыслов хитроумных,

их действие тайное — нитей клубок,

который нельзя распутать;

нить сплетена с нитью, не уследить их глазом —

ты превосходишь всех, занят божественным промыслом.

Ты — советчик свой собственный, помощник и управитель.

кто (еще) способен постигнуть твои деянья?

Ты владыка-Ан и повелитель-Энлиль (вместе),

судья и решающий судьбы (как) земли, так и неба,

никто не отвергнет великих твоих повелений,

они почитаемы, как веления Ана.

Энлиль представлен здесь мудрым правителем вселенной. Его сын Нинурта в пространном эпическом сказании, повествующем о его деяниях, «Lugal-e ud me-lám-bi nirgál», отправляется на войну в лодке, одерживает верх в битве, а затем устраивает суд над побежденными врагами; в сфере же человеческой под другим своим именем — Нингирсу — он принимает участие в заключении договора по установлению границы между своим городом Нгирсу и соседним городом Уммой; согласованный рубеж он затем считает необходимым защищать с оружием в руках от посягательств Уммы.

Множественность и выбор

Специфически присущая месопотамской религии прочная связь с внешними обстоятельствами и признаками проявления нуминозной силы не только придавала «нуминозному» интранзитивный характер, но и обусловливала его дифференциацию. «Нуминозное», будучи внутрисущим духом и движущей силой множества предметов и явлений, всякий раз выступало в новом обличье. Вследствие этого в месопотамской религии не могли не возобладать плюралистические воззрения, политеизм, множественность богов и аспектов божественного.