Сокровища Сьерра-Мадре - [40]

— Очень хорошие ослы, сеньор, — сказал Мигель, — очень хорошие, правда, лучше вам не купить и на базаре в Дуранго.

— Это верно, — ответил дядя, — ослы хорошие. Правда, немного подуставшие и немного голодные. Вы, конечно, издалека идете?

— Нет, не слишком, всего два дня пути, — вмешался Игнасио.

Мигель толкнул его в бок и сказал:

— Тут мой друг не всю правду сказал. Сейчас мы в пути два дня. Это так. Но это после последнего дня отдыха. А в самом деле мы в пути уже почти месяц.

— Тогда нет ничего странного в том, что ослы слегка сдали. Ну ничего, мы их снова откормим.

Говоря это, дядя пристально присмотрелся к этим людям, к их одежде. Но старался делать это незаметно — пусть все выглядит так, будто он посматривает на них без всякой задней мысли, чисто случайно, а сам мысленно занят покупкой и перемножает в уме какие-то числа.

— И сколько вы хотите? — спросил он, по-прежнему не спуская с них глаз.

— Ну, я думаю, — начал с улыбкой Мигель, доверительно покачивая головой, — я думаю, двенадцать песо — не слишком высокая цена.

— За всех? — с невинным видом переспросил дядя.

Мигель громко рассмеялся, будто услышав удачную шутку.

— Конечно же, не за всех. Я имел в виду… Двенадцать за каждого…

— Это очень высокая цена, — ответил дядя деловито. — За такие деньги я могу купить их и на базаре в Дуранго.

— Как сказать? — усомнился Мигель. — Там они намного дороже. Пятнадцать или даже целых двадцать песо. И, вдобавок, вам надо будет еще пригнать их сюда.

— Верно, — кивнул дядя. — Но на базаре можно купить какие-то товары и погрузить их на тех же ослов.

Мигель от души рассмеялся:

— Вижу, я имею дело с человеком опытным и знающим толк в торговле, поэтому и не буду упрямо стоять на названной цене. Мое последнее слово, самое последнее — и ударим по рукам, сеньор! — девять песо за каждого. Я понимаю, у вас свои трудности — у нас ведь тоже в этом году долго не шли дожди.

— Девять песо я заплатить не могу, — спокойно проговорил дядя. — Четыре песо и ни сентаво больше.

— Сойдемся на пяти, и ослы ваши, — сказал Мигель, сунув руки в карманы, словно не сомневаясь, что тот ответит согласием.

— Четыре песо — вот мое слово, — спокойно проговорил дядя.

— Вы с меня живого шкуру сдираете, ну ладно, нет счастья в жизни, значит, нет. Но пусть я завтра к утру ослепну, если за такую цену я не продал, а подарил вам ослов.

Говоря это, Мигель переводил взгляд с дяди на его племянника, а потом на своих сообщников. Те закивали и изобразили на лице неизбывную печаль: отдали, мол, только что за бесценок последнюю рубашку.

А дядя тоже кивнул, но с таким видом, будто еще вчера после обеда знал, что купит сегодня ослов по четыре песо за штуку.

Снова подойдя к ослам, он вдруг спросил: — А эти тюки вы что, на своих спинах дальше потащите?

— Да, верно, тюки… — удивленно протянул Мигель и снова посмотрел на своих дружков, но не горделиво, с торжествующим видом, как обычно, — он как бы просил ответить за него или дать толковый совет.

Игнасио понял его взгляд и сказал:

— Тюки мы тоже собирались продать. Продать — и на поезд!

— Это правда, — подтвердил Мигель, словно только что вспомнив. — Они тоже продаются. Вместе с ослами.

А в самом деле они за продажей ослов о тюках совсем забыли.

— Что у вас там? — Дядя опять подошел к ослам и ткнул кулаком в один из тюков.

— Шкуры, — ответил Мигель. — Хорошие шкуры. И еще наша посуда. И потом еще инструмент. А ружье вы у нас, наверное, не купите — оно слишком дорогое.

— А что за инструмент? — спросил дядя.

— Ну, всякий. Лопаты, ломики, кирки, ну, и все такое…

— Откуда у вас такой инструмент? — спросил дядя с деланным безразличием, словно только для того, чтобы продолжить разговор.

— О-о… инструмент… он это самое… — Мигель чувствовал себя неуверенно и даже сглотнул несколько раз. К такому вопросу он не подготовился.

Тут опять вмешался Игнасио:

— Дело в том, что мы работали на одну американскую горнорудную компанию… из тех мест мы и идем…

— Вот именно, все так и есть, — подхватил Мигель, бросив Игнасио благодарный взгляд. Он ему этой услуги никогда не забудет…

— Выходит, вы у этой компании инструмент украли? — сухо поинтересовался дядя.

Мигель широко улыбнулся и доверительно подмигнул ему, будто своему сообщнику.

— Не то чтобы украли, сеньор, — сказал он. — Красть — это не по нашей части. Мы просто не вернули инструмент после окончания работ. Разве кто-нибудь назовет это кражей? Да мы много за него и не хотим — песо два за весь инструмент, а? Лишь бы не тащить его без толку до железной дороги.

— Я, конечно, всех ослов купить не могу, — неторопливо проговорил дядя. — Столько ослов мне ни к чему. Но я велю сейчас созвать соседей. У каждого немного денег найдется, и обещаю вам, что вы легко продадите и ослов, и все остальное. Я уж постараюсь! Присядьте. Хотите воды, сигарет?

Дядя переговорил о чем-то со своим племянником, потом прошел в дом, а тот отправился созывать соседей.

Пришли мужчины. Старые и молодые. В одиночку и парами. Сперва все они заходили в дом дяди и беседовали с ним. Потом выходили, очень внимательно осматривали ослов, потому подолгу не сводили глаз с незнакомцев. Их они разглядывали, может быть, даже с большим вниманием, чем ослов, но, разумеется, старались делать это как можно незаметнее. Бродяги сочли эти взгляды обычным любопытством жителей индейских деревень.