Сокровища Рейха - [122]

Я посмотрел на Лиз, улыбнулся, но ее взгляд был устремлен поверх моего плеча, мимо меня, точь-в-точь как у нашей матери на написанном отцом портрете. Она думала о себе. Такова была природа Лиз, и ничто не могло ее изменить.

– Кто же такая Лиз? – медленно произнес Рошлер, переводя взгляд на нее. Она в это время принялась выписывать пальцем какие-то вензеля на плотно облегавших ее линялых джинсах.

Питерсон, который занимался сигарами Рошлера, взглянул на нас.

– Лиз Брендель и есть Ли Купер, – сказал он и для пущего эффекта потряс сигары в ящичке.

– Подождите, мистер Питерсон, – остановил его Рошлер, раскачиваясь в кресле-качалке.

Питерсон закурил сигару и снова отвернулся к окну.

– Ваш отец Эдвард Купер, – обратился Рошлер ко мне, побарабанив кончиками пальцев по подлокотнику кресла-качалки, – был человеком поистине необычайного мужества, гораздо большего, чем вы можете себе представить. С помощью одного из его друзей, некоего Артура Бреннера, знавшего его с детских лет и причастного к работе определенных правительственных служб, вашего отца зачислили в Королевские военно-воздушные силы Великобритании. Он был отличным пилотом и имел вполне серьезные причины сражаться на стороне Англии.

– Мой отец хотел искупить – это, пожалуй, наиболее подходящее слово – грех своего отца, приверженца нацистской идеологии. Он испытывал жгучий стыд, моральные страдания от того, что был сыном Остина Купера. – Я говорил слишком горячо и быстро, чувствуя, что краснею. – Он верил, что, сражаясь в ВВС Великобритании, сможет доказать, что быть Купером вовсе не означает быть предателем…

– С помощью влиятельных людей, – кивнув, продолжал Рошлер, – удалось сделать так, что к нему приехала жена. Она была в то время беременна. Безрассудство? Возможно, но молодая пара хотела быть вместе, когда родится ребенок. Вас, мистер Купер, оставили в Куперс-Фолсе на попечении вашей няни, слуг и деда. В результате вы никогда больше не увидели ни своего отца, ни своей матери. Таковы превратности времени и войны, Джон. – Он вздохнул, проглотил шнапс, протянул руку с пустой рюмкой к Питерсону, и тот наполнил ее. – Итак, Эдварду Куперу присвоили офицерский чин, определили его в состав ВВС. Он отличился в битве за Англию и подучил орден из рук премьер-министра Уинстона Черчилля. Репортаж об этой церемонии опубликовали газеты всего мира, ибо Эдвард не только стал одним из первых героев-американцев во Второй мировой войне, но и сыграл огромную роль в кампании за вовлечение Соединенных Штатов в войну против Германии. Он был истинным патриотом своей страны.

Меня одолела усталость. Со времени смерти отца минуло столько лет…

– Когда пробил его час, он погиб героем. В последний раз его видели, когда он преследовал на своем уже дымящемся «спитфайре» подбитый немецкий «мессершмитг», который пытался скрыться в тумане. Самолет Купера так никогда и не нашли, и о нем самом никто больше никогда не слышал.

– Что стало с его женой и дочерью? – спросил Питерсон.

– Они предпочли остаться в Англии до окончания войны, – ответил Рошлер. – Обратный путь домой был далеко не безопасен, и они остались. Богатство и связи позволяли им это. Я не знаю подробностей их жизни, только однажды шальная серия бомб обрушилась на Белгрейвию и разрушила их дом. – Он вздохнул и кашлянул. – Мать была не настолько изуродована, чтобы ее нельзя было опознать. Что касается дочери, тут дело несколько сложнее. Ее тело так никогда и не обнаружили. Нашли кое-какую одежку, полуобгорелую, изодранную, куклу, разбитую на куски, – словом, ряд косвенных доказательств, что ребенок, то есть ваша маленькая сестренка Ли, разделил судьбу матери. В тот день было слишком много жертв… Вполне естественно, жену Эдварда Купера и его дочь занесли в список погибших. Так произошла ошибка. Девочка осталась жива.

Ли подняла голову, спокойно спросила:

– Вы знаете это точно?

Рошлер кивнул.

– Почему же вы не сказали мне об этом раньше?

Рошлер поднял руку:

– Дежурный противовоздушной гражданской обороны, первым подоспевший на место происшествия сразу после взрыва бомбы, не отразил в отчете всего, что видел, скорее всего, потому, что в тот момент не придал этому большого значения. Однако другие очевидцы заметили, как двое мужчин вынесли из руин ребенка. Эти мужчины оказались соратниками Эдварда Купера. Англичане… нацистские агенты, действовавшие в английском государственном аппарате.

– Не понимаю… – Я весь взмок. Питерсон и Лиз, не отрываясь, смотрели на меня. – Почему нацистские агенты? Какое отношение они имеют к… к… к моему отцу? – Голос у меня дрожал. – Выражайтесь яснее, черт побери! – крикнул я, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла. – Говорите мне правду! – Ог волнения у меня пропал голос.

– Я говорил, что ваш отец исключительно мужественный человек, Джон. Так оно и было. Он рисковал жизнью в своем «спитфайре», но сражался в стане врагов. Выдавал себя не за того, кем был. Выступал публично против своего отца – все это требовало огромного мужества. Джон, ваш отец Эдвард Купер был немецким агентом по воспитанию, по своим убеждениям, то есть он был истинным сыном своего отца. И он верил в правоту своего дела. Верил настолько, что публично отрекся от собственного отца, чтобы стать в глазах многих людей американским патриотом…