Сокровища Мельк-Тауза - [69]

В тот же день Как покинул святые места и удалился в свой Мазар.

Эмир созвал кавалов и стал обсуждать порядок и план предстоящего путешествия. Он был доволен и весел. Он смеялся и даже острил. Он забыл о том, что главный шейх не полностью осуществил его мысль. Но что он теряет от того, что шейх Юсуф не предан проклятию? Все равно шейх Юсуф отлучен, и все богатства Юсуфа — теперь — достояние эмира. Не вредно было бы почаще производить подобные отлучения, но не всегда для этого бывает благоприятный предлог.

Покончив с кавалами, эмир прошел в задние жилые комнаты своего дома. Здесь помещались жены эмира. По примеру богатых мусульман, эмир в молодости решил завести себе гарем. Он купил двух жен и отнял у одного иезида понравившуюся ему женщину. И все- таки гарем не доставил эмиру того удовольствия, которое он рассчитывал получить от него. Гаремы мусульман имеют в себе какую-то таинственность. Скрытых чадрой женщин фантазия наделяет такими качествами, которыми они на деле, может быть, и не обладают. Жены эмира не носили чадры. Они были так же свободны, как и жены всех иезидов. В них не было таинственной прелести. Это были тупые, ленивые и грязные существа, быстро растолстевшие и превратившиеся в рыхлые бесформенности. Они наградили эмира многочисленным крикливым потомством, но не острыми и жгучими удовольствиями.

— Я завтра уезжаю далеко и надолго!.. — сообщил эмир женам.

Весть об отъезде эмира не вызвала у женщин ни тревоги, ни удивления.

— Что тебе приготовить в дорогу?.. — спросила старшая жена.

— Ничего не надо… — ответил эмир и вернулся в свою половину.

Эмир мог не заботиться о приготовлениях к путешествию и о запасах продуктов. Каждое жилье в пути, в котором он остановится, было его жильем, и он мог распоряжаться в нем, как хозяин. И никто не имел права ни отказать ему в требуемом, ни попросить уйти. Уйдут те, кто находился в этом жилье раньше, а эмир будет жить в нем сколько хочет. Таков закон.

Эмир опустился на грязное ложе и стал думать: богатство шейха Юсуфа, по словам кавалов, велико, но, к сожалению, большая часть его — в скоте. Скот не уведешь с собой. Придется распродать его и унести только деньги. Интересно — сколько удастся выручить ему?.. Во всяком случае, в руках эмира будет такая сумма, какой он давно не видел.

XXVI

Ранним утром, когда только что выглянувшее из-за гор солнце протянуло над сонной и туманной землей трепетные струны своих первых лучей, из деревушки Бадриэ выехали три всадника. Они были в грязных и рваных одеждах, но на лицах их лежала тень сознания своей значительности, недосягаемого превосходства и суровой замкнутости. К их сердцам не было пути. Для простого смертного они были закрыты. Только для бога были открыты сердца и души этих людей.

Пыльная дорога приняла трех всадников и увела с юга на север.

Через некоторое время по той же дороге выехали из Бадриэ еще три таких же всадника, а немного спустя — по ней проследовала группа в пять человек.

В этой группе был эмир. Он ехал с кавалами принимать имущество шейха Юсуфа. Если бы это имущество было незначительным, то эмир не стал бы беспокоить свою особу и не отважился бы на длинное и рискованное путешествие. Он поручил бы тогда ликвидировать имущество шейха Юсуфа пронырливым кавалам. Но богатство шейха Юсуфа было велико, и темные и неграмотные кавалы не могли ни учесть, ни определить его.

— У шейха Юсуфа тысячи баранов, несчетное число лошадей и рогатого скота, а в палатке — серебряная посуда. Она блестит, как полная луна посте дождя, и ослепляет!.. — рассказывали кавалы, возвращавшиеся из дальних и длительных скитаний по северу. Эмир давно уже обратил внимание на богатства шейха Юсуфа и внимательно прислушивался к рассказам. Он долго и много думал об этих богатствах и мечтал получить их. Мечта осуществлена. И теперь, когда эти богатства стали его собственностью, эмир нетерпеливо стремился к ним.

Хлыст эмира чаще, чем надо, опускался на ввалившиеся бока лошади и подгонял ее. Работала хлыстами и свита, стараясь не отстать от своего владыки.

Теперь кавалы знали, куда и зачем спешит эмир, но эта поспешность не доставляла им удовольствия. Они не имели возможности обойти иезидов и собрать с них дань. Им нельзя было уклониться от дороги в сторону, а там тоже были иезиды, от которых также можно было получить многое.

Кавалы звали на помощь жадность эмира и рассказывали ему о баранах, телятах и быках, приводимых в дар син- джаку. Но это было раньше, когда с синджаком были одни кавалы, а теперь при эмире дары будут еще значительнее.

— Мы остановимся здесь на обратном пути! — сухо ответил эмир и не стал слушать рассказов кавалов. В другое время эмир с удовольствием слушал бы рассказы о таких пожертвованиях, но что значат для него теперь эти отдельные бараны и быки, когда впереди ему мерещатся неисчислимые гурты овец, лошадей и рогатого скота?

Эмир торопился. Он старался не задерживаться в пути и всячески сокращал остановки для отдыха и ночлега. Лошади, на которых выехал эмир со свитой из Бадриэ, были заменены свежими. Этих лошадей эмир приказал взять у иезидов взамен своих.