Сокровища Мельк-Тауза - [68]
Судьи с большим вниманием выслушали речь шейха Юсуфа. Как сдвинул шапку на лоб и почесал затылок.
— Из Юсуфа мог бы выйти хороший главный шейх!.. подумал он: — От его познаний в священной истории не отказался бы и я.
Удовлетворение и торжество исчезло с лица эмира.
— Он богохульствует!.. — визгливо закричал эмир: — Если мы все будем так рассуждать, то что станет с нашей верой и народом. Если мы будем допускать иноверцев до святых мест, то скоро иноверцы будут и шейхами, и факирами, и кавалами. Они займут наши места, они извратят веру.
Юсуф проповедует погибель для нас. Для того, чтоб другие не пошли по пути Юсуфа, надо его отлучить и проклясть.
— Проклятие на голову нечестивого шейха!.. — таким же визгливым голосом, каким говорил эмир, отозвалась из угла кабана.
Главный шейх растерянно смотрел на остальных судей. Окончательное решение должен был предложить он, но что сказать ему, когда душа полна сомнений и нет в ней уверенности? Прав эмир, но есть правда и на стороне шейха Юсуфа.
— Если я заблуждаюсь, то направьте меня на путь истины!.. — неожиданно заговорил шейх Юсуф. — Если эмиру нужны мои богатства, пусть он возьмет их. Я не дорожу ими и охотно отдам на дела веры. Но только не отлучайте и не проклинайте!
— Не надо мне твоих богатств! — воскликнул эмир. — Не за твоими богатствами гонюсь я, а за сохранением святости веры. Что же ты, главный шейх, молчишь и не вынесешь справедливого решения?.. Или и ты хочешь пойти по пути вероотступника?.. Не забудь: кто удар свой пожалеет, тот рану на спине своей увидит. Пошли же человеку несправедливому стрелу справедливую!
Главный шейх поднялся с бледным лицом и трясущимися руками. Слова эмира упали на него, как удар бича, и он преодолел нерешительность.
— Чрез Шамсэдина, Фэкэдина, Насрэдина, Сиджадина, Шехисина, Шейх-Бакра и Кадира Рахмана устами всевышнего создателя отлучаю тебя, шейх Юсуф, от веры и народа нашего. Отныне ты — чужой нам!
Голос главного шейха дрожал, лицо дергалось.
— Прокляни его!.. — завопил эмир.
С красным возбужденным лицом он полез к главному шейху и дергал его за одежды.
Главный шейх покачал головой и решительно произнес:
— Он не заслуживает проклятья, и я не возьму этого греха на свою душу.
Удар камнем не оглушил бы шейха Юсуфа так, как ошеломил его приговор. Сознание Юсуфа было подготовлено к этому. Он ждал, что приговор будет чрезмерным и тяжелым, и все-таки не представлял его себе определенно. От слов главного шейха Юсуф пошатнулся и еле собрал силы, чтобы выйти из дома эмира.
Теперь он был конченным человеком. Мир, в котором он жил, отгорожен от него каменной стеной. В этой стене нет прохода и нет возможности перебраться через эту стену. Родной мир — теперь недоступный для него мир, а сам Юсуф — чужой и для своих и для чужих. Он — единственный на земле человек, у которого нет близких, нет родного народа, нет веры и бога. Суровый приговор отнял все это у него. Нет у него и богатства, так как теперь его богатство принадлежит эмиру. Таков закон, неписанный, непризнанный государственной властью, но обязательный для всех иези- дов. Юсуф может располагать теперь только тем, что на нем и с ним.
Испуганным взглядом проводили Юсуфа кавалы. Они сидели у дверей и, полные суеверного страха, с ужасом прислушивались к долетавшим до них словам. Там, в помещении эмира, совершался высший суд, страшный суд, в котором выявлялась воля божества. Несчастен тот из смертных, который будет судиться таким судом, так как простому смертному не разобраться в таинственных и неизвестных законах, данных свыше. И эти законы дано знать немногим из избранных.
Судьи разошлись с некоторой поспешностью. Первым ушел главный шейх. С опущенной головой, не глядя ни на кого, он шел по пыльной улице и не отрывал глаз от земли. Глаза его как будто искали что-то недавно утерянное и не могли найти.
Молчаливую сосредоточенность сохранял и Как.
Суд дал ему кое-что поучительное. Эмир вовсе не так глуп и прост, как казался раньше. Эмир может быть очень опасен, а потому лучше держаться подальше от эмира, реже попадаться ему на глаза и не разжигать его жадности.
