Сокровища любви - [15]

Войдя в вестибюль Эссекс-хауса, он расписался в книге посетителей, заметив на предыдущей странице имя своей жены, и был немало удивлен, увидев множество других знаменитых имен. По-видимому, заведение Эшби действительно пользовалось большой популярностью. Когда он отложил перо, к нему подошла опрятно одетая молодая женщина в рабочем фартуке, которая проводила его до ближайшей мастерской.

Никого не удивило присутствие здесь Эдмунда Линдсея. Величественной походкой он прошествовал через все здание, отмечая все преподаваемые здесь дисциплины — от переплетного дела и работ по коже до изготовления мебели и резьбы по камню. Наконец он добрался до мастерской, где работали мастера серебряных дел. Эшби был здесь — человек романтической внешности с темными глазами, усами и бородкой. Эдмунд понял, что дважды сталкивался с ним в коридоре, принимая его за ученика. Его поразила серебряная брошь размером с небольшую тарелочку, над которой в этот момент трудился Эшби. В ее рисунке обыгрывалось имя дизайнера: ветви ясеня обвивали пчелу [1]. Между ними завязался профессиональный разговор, в процессе которого Эдмунд уже готов был заказать Эшби несколько вещей, если бы знал, на чем остановить выбор. Эта беседа поставила окончательную точку в его сомнениях насчет того, стоит ли отдавать Айрин на обучение к Эшби.

— После всего увиденного могу только сказать, что ваши дизайнерские идеи произвели на меня хорошее впечатление, — одобрил он. — В этой связи я бы хотел задать вам вопрос. Вы сознательно избегаете всех этих декадентских штучек в новомодном дизайне?

Сняв фартук, Эшби аккуратно сложил его на рабочем столе, стараясь, чтобы на него не попали кусочки серебра.

— Вы имеете в виду отдельные вульгарные элементы искусства модерн? — ответил он вопросом на вопрос, вытирая тряпкой руки. — Все имеет свои светлые и темные стороны: есть рай, а есть его противоположность — ад. Это в полной мере относится и к современному искусству. Возьмем, к примеру, прекрасный цветок мак. У извращенного человека он ассоциируется прежде всего с опиумом, который получают из мака. Видите ли, мистер Линдсей, моя работа не имеет никакого отношения к этим крайностям. Наши мастера идут по другому пути, стремясь к вершинам этого прекрасного ремесла и гармонии жизни.

Эдмунд был покорен прямотой и здравым смыслом высказываний Эшби. Несмотря на свой трезвый ум, не позволявший ему верить в нетленность идеалистических идей, которые исповедовал Эшби, он глубоко уважал его за подвижничество. Он пришел к выводу, что Айрин лучше учиться здесь, вместо того чтобы якшаться с необузданным молодняком, студентами из обычной художественной школы с традиционным обучением. Перед уходом он занес имя Айрин в список будущих учеников Эссекс-хауса, искренне веря, что поступил благородно и великодушно, согласившись на ее обучение. Вернувшись домой, он с гордостью сообщил дочери о своем «подвиге».

— Папочка, даже не знаю, как тебя благодарить! — воскликнула Айрин. Она была счастлива.

— Но сразу же хочу тебя предупредить, Айрин. Если ты дашь мне хотя бы малейший повод прекратить твое обучение, я сделаю это немедленно. Ты поняла?

Айрин ничуть не напугала эта угроза. Ничто не должно помешать ей получить образование в школе Эшби и стать членом Гильдии ювелиров.

Первый день в Школе Эшби стал самым важным днем в ее жизни. Она быстро включилась в учебный процесс. Все было ново и непривычно для нее. Большинство учеников происходили из лондонского Ист-энда, поэтому основным диалектом, на котором общались ученики, был кокни. Ее новые товарищи отличались живостью и веселым нравом, и с первых минут Айрин чувствовала себя в своей тарелке. Мистер Эшби создал в школе удивительно дружественную атмосферу, поощряя дух товарищества и взаимовыручки. Такая обстановка была здесь совершенно естественной, поскольку все обитатели Ист-энда хорошо знали друг друга и привыкли к суровым условиям жизни — к тесноте и бедности. В конце учебного дня, который продолжался дольше, чем в обычных школах. Айрин усталая, но счастливая возвращалась домой.

В первый же вечер возникло одно непредвиденное обстоятельство: Эдмунд узнал, что она приехала на конке, а не в собственной карете. Айрин объяснила это тем, что не хотела выделяться среди соучеников, чтобы они не узнали, что она из богатой семьи. Когда Айрин захотела снять комнату поблизости от школы, чтобы в течение недели не ездить туда и обратно, то встретила такой решительный отказ со стороны отца, что не на шутку испугалась за свое будущее. В результате они договорились, что в хорошую погоду Айрин будет ездить в школу на велосипеде, причем Эдмунд поставил ей условие, что ни при каких обстоятельствах она не станет носить эти ненавистные новомодные бриджи. В дождливые дни она будет ездить в карете, а обратно — брать такси. Пользоваться конкой ей разрешалось в самых исключительных случаях.

В процессе учебы выяснилось, что из-за уличных пробок не всегда легко рассчитать время возвращения. Кроме того, учебный день был ненормированным, и после практических занятий приходилось задерживаться на лекциях по теоретическим дисциплинам. К радости Айрин, у нее часто выдавалось свободное время. В конце дня вместе с товарищами они собирались в старинной кухне Эссекс-хауса и пили чай за длинным деревянным столом, разговаривая на самые разные темы. Эти посиделки казались Айрин глотком свободы. Молодые люди жарко дискутировали на темы искусства. Их интересовало, насколько работы Эшби свободны от влияния модерна и наоборот, влияют ли они на ар-нуво. Некоторые молодые художники считали, что все они, включая учителя, уже глубоко пропитаны идеями модерна, как большинство их современников из артистической среды. Другие пытались высказывать противоположную точку зрения, но оставались в меньшинстве. Вначале Айрин больше слушала, чем говорила, но спустя некоторое время стала заядлой спорщицей в этих оживленных дискуссиях, нередко высказывая собственные оригинальные мысли.