Сокровища Королевского замка - [33]

Стасик хотел было поделиться всеми этими мыслями со Станиславом, но сказал только:

— Там, в Замке, стена была светлой, а пробуравленные немецкими минерами отверстия — темными. А здесь, на пластинке, стена — темная, отверстия — светлые. Это и есть негатив?

Станислав прополоскал стеклянную пластинку с контрастным изображением, поместив ее в большую ванночку с закрепителем, внимательно проверил, не касаются ли негативы друг друга, а потом ответил:

— Если бы даже нас не стало, кто-нибудь с этого негатива сделает снимки, один-два, десяток, сотню, и они расскажут о том, как здесь было.

ГЛАВА XVI

Вечером, вскоре после проявления снимков, незадолго до полицейского часа, панна Дыонизова пришла с известием, что засады на Беднарской нет и что на Старувке тоже все спокойно, никаких проверок.

Первым простился с хозяевами Стасик. Он был здорово не в духе, потому что Марцинка, войдя в раж, не только подрубила его обтрепавшуюся снизу куртку, но и сунула ее в таз с мыльной пеной, приговаривая при этом, что порядочный мальчик никогда не станет ходить в таком виде. Он хотел отправиться в путь в одной рубашке, но, взглянув на старую пани Миложенцкую, натянул голубой свитер, хотя делал это с явной неохотой.

— Завтра принесу свитер и заберу куртку, — угрюмо сказал он Марцинке.

— Завтра твоя куртка будет высушена и выглажена, — ответила Марцинка.

— Завтра принесу свитер и заберу куртку, — повторил он.

Станиславу Стасик на прощание кивнул.

— Беднарская, дом три, — сказал он ему тоном заговорщика, — третий этаж, вход с улицы, фамилии на дверях нет.

— Попутного ветра, Стасик, — попрощалась с ним Кристина.

И парень исчез, словно бы его и впрямь ветром сдуло. Лишь деревянные ступеньки загудели.

Станислав и Кристина, несмотря на уговоры Миложенцких остаться, тоже решили вернуться домой. Оба хотели с самого утра пойти на работу, каждый в свою «фирму».

Перед уходом Станислав еще раз проверил негативы. Тщательно промытые после проявления и закрепления, они теперь были помещены им в маленькие деревянные решетки, которые он тоже нашел в наборе у Антека. Теперь они стояли одна к другой на широком подоконнике в его комнате.

— Пока не высохнут, лучше не трогать, — объяснял он Кристине, — а то еще склеятся, и тогда начинай все сначала.

Откуда-то из дальних комнат вышла Галя.

— Приходите завтра, — сказала она Станиславу и, словно угадывая Кшисино любопытство, добавила. — Я познакомлю вас с мамой. Отец сейчас спит. Но тоже просил вас завтра к вечеру зайти. Приходите обязательно, — повторила она. — И мама будет.

Подавая ему на прощанье руку, она добавила:

— Пожалуйста, пан Станислав, поберегите ногу!

Неизвестно почему, Станиславу вдруг показалось, что она хотела ему сказать что-то совсем другое.

Неожиданно для самого себя он наклонился и поцеловал ей руку.

— Значит, завтра к вечеру. Я буду ждать, — сказала она, и в голосе ее снова зазвучала скрипка.

В ту же минуту в прихожую вошла Кристина, в руках у нее была большая светловолосая кукла, та самая, что накануне глядела на них с подоконника Галиной комнаты.

— Галя… — начал было он, собираясь передать сестре приглашение Миложенцких.

— Галинка, — поправила она, как будто Станислава могла интересовать только кукла. — Я возьму ее в мастерскую. Буду по вечерам отрабатывать, заодно и ей сошью. Мы сейчас как раз шьем кофточки и платья из розового шелка. Столько оборок, что хватит и на бант для медведя.

«Сопливые еще!» — подумал Станислав, и ему вдруг стало и смешно, и досадно, что недавним Галиным словам он придавал какой-то особый смысл.

— Галюся, мама зовет! — Панна Дыонизова снова увела девочку.

— Я хотел бы попрощаться, поблагодарить, — рванулся он было за ней.

— Завтра! Завтра! — отвечала панна Дыонизова, как всегда, суховато и резко.

— Завтра, — повторила Кристина. — Завтра придем сюда! А сейчас на Беднарскую!

Станислав неприязненно поглядел на куклу.

— Сделай одолжение, заверни это сокровище в бумагу! — сказал он сурово. — Привлекает внимание, — добавил он, смягчившись, ему не хотелось обижать сестру насмешками, что в ее, мол, возрасте с такими игрушками по улице не ходят.

Они пришли домой, и Кристина сказала вдруг с неожиданной серьезностью:

— У них теперь началась новая жизнь.

Он не сразу понял, о ком идет речь.

— Ты видел, как Галя счастлива, что известие о смерти отца оказалось неверным. И что именно Ирэна Ларис… его нашла, спасла ему жизнь…

Она умолкла. И тотчас же снова заговорила о том же:

— Сташек, а ты видал когда-нибудь Ирэну Ларис?

— Только на фотографиях.

— Она, наверное, красивая. Больше, чем красивая. Все восторгались ею. Ее пением. Когда они познакомились с паном Миложенцким, она уже была знаменитостью. Но вышла замуж и перестала петь. У них родился Антек, потом Галя. Но пани Ларис все равно решила вернуться на сцену. Муж не разрешал. Он любил ее больше всего на свете и боялся потерять. Ну и потерял. Когда она настояла на своем, думали, он сойдет с ума или застрелится. Мать его не могла этого забыть. Во всем винила музыку.

— А ты откуда все это знаешь?

— Марцинка рассказывала, когда мы стирали куртку Стасика.

Кристина говорила об этом так естественно, как будто разгадка столько лет мучившей ее тайны была чем-то самым будничным.