Сокровища - [72]

В отличие от их дочери, Джессика выглядела как маленький коричневый кролик в саду. Ей было семнадцать, хотя она казалась моложе. На ней также было хлопковое муслиновое платье, очень похожее на платье матери — очень дорогое, с массой оборок, совсем не подходящее ей. Оборки подавляли мелкие черты лица и не украшали ее.

— Слава Богу, что ты оказалась там, Пьетра, — сказала Сэлли Уолш, разливая чай. — На Джессику не похоже оказаться такой неподготовленной. Без твоей помощи она бы опять очутилась в больнице.

— Мама… — начала было Джессика, но осеклась, когда мать повернулась к ней.

— Откуда ты знаешь, что надо делать? — поинтересовался Джонатан Уолш. — Я имею в виду апельсиновый сок?

Пит поставила чашку, стараясь не разбить фарфор толщиной с бумагу.

— У меня есть подруга — диабетик. — Она не добавила, что подруга шизофреник и находится, как и ее мать, в клинике для умалишенных. С того самого момента, когда ее дразнили сумасшедшей кошкой, она никогда не упоминала о матери вне семьи. Не стыдно, сказала она себе. Просто легче не объяснять.

— Джессика, почему бы тебе не показать подруге сад, — сказала миссис Уолш, грациозно поднимаясь с дивана. — Уильямс отвезет тебя домой, когда ты захочешь, Пьетра. Спасибо за визит и еще раз спасибо за твою быструю реакцию. Мы очень благодарны. — Она протянула руку с большой жемчужиной на четвертом пальце. — Ты вздремнешь днем, не так ли, дорогая? — сказала она дочери. Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты.

Как только ее родители ушли, Джессика, казалось, расслабилась.

— Слава Богу, — сказала она вполголоса. — Давай уберемся отсюда. — В вестибюле она спросила: — Тебя ведь не волнует сад, верно? В нем нет ничего особенного.

— Нет, если тебе не хочется, я пошла, — ответила Пьетра.

— О нет! Я не это имела в виду. Просто я хочу выбраться отсюда. Пошли в парк, о'кей?

Пит заметила, что Джессика смотрит на нее почти с молящим выражением.

— Как скажешь.

Они пересекли Парк-авеню и вошли в Центральный парк, ярко-зеленый во всем своем летнем великолепии. Очутившись вдали от родителей — и не на грани потери сознания от низкого содержания сахара в крови — Джессика оказалась живой, забавной и готовой к озорству.

— Мама считает, что меня надо все время держать завернутой во фланель с грелкой у ног, — объяснила она, когда они шли вдоль дорожки для верховой езды.

— Зачем? Диабет — контролируемая болезнь.

— Я причиняю врачам дополнительное беспокойство. Я — то, что они называют нестабильным диабетом. Что бы я ни делала, я, похоже, готова упасть, когда сахар у меня вроде в норме. Это всегда со мной. — Ее глаза с вызовом посмотрели на Пит. — Тебя это пугает?

— Еще нет. А разве должно?

— Это пугает многих. Во-первых, напугало Эдди Мартиндейла Третьего. — Она весело рассмеялась. — Он танцевал со мной в прошлом году на балу, когда внезапно обнаружил в своих объятиях Рэггеди Эн. У меня подкосились ноги. Эдди Три раскапризничался. — Она остановилась, чтобы посмотреть на лошадь, проскакавшую мимо них легким галопом по тропе. — С тех пор я не была на танцах.

— Ну я в своей жизни никогда не была на танцах, — заметила Пит.

Джессика повернулась, чтобы посмотреть на нее.

— Почему?

— У нас на Сорок пятой улице нет таких вечеров, а кроме того, ты захотела бы кружиться в объятьях Лиама О’Ши?

— Кто это?

— Тот здоровый, рыжий, на которого ты на днях произвела впечатление.

— Боже упаси.

Пит улыбнулась.

— Почему-то я так не думаю. — И они обе рассмеялись, получая удовольствие от того, что обещало быть началом дружбы.

Но Джессика опять умолкла. Пит почувствовала, что она думала о разговоре, который остался неоконченным.

— Меня это не испугает… никогда, — тихо сказала она. — Если я буду рядом, я сделаю все, что смогу.

Джессика посмотрела на нее слегка затуманившимися глазами.

— Черт возьми, хотела бы я, чтобы мои братья и сестра были такими. Они постоянно боятся, считают меня какой-то фарфоровой куклой, которую надо беречь и не спускать с нее глаз ни на минуту.

— Понятно, но, думаю, это совсем не весело.

— Верно. Не помогает, что они все до отвращения здоровы. И благополучны. Если хочешь знать правду, они чертовски безупречны.

— Сколько их?

— Кроме меня, трое, но они гораздо старше. Я была запоздалой мыслью или, может быть, ошибкой. В семье не без урода — это уж точно.

— Мне всегда хотелось, чтобы у меня были братья и сестры. Какие они?

— О, они тебе понравились бы. Они всем нравятся. Во-первых, Роберт, мой старший брат. Он с Уоллстрит — уже сделал свой первый миллион. Меньше чем за три часа пробегает марафон, у него прекрасная жена, прекрасная собака, двое прекрасных малышей. Джек — был капитаном футбольной команды в Йеле. В прошлом году сделал в Гарварде обзор по юриспруденции и к тому же он великолепен, как грех. На следующий год Джек начнет работать в модной фирме в центре Нью-Йорка. Помолвлен с одной из Честертонов — самые сливки общества, ты, вероятно, знаешь. И, наконец, сестра Мелисса, но, пожалуйста, называй ее Маффи. Она самая старшая. Она несколько лет работала фотомоделью, «разумеется, просто ради денег на булавки», — сказала она голосом своей матери, — но сейчас она обосновалась в Уестчестере со своим мужем — банковским служащим — конечно, работает в папином банке — и с новеньким ребеночком. Как видишь, Маффи — образцовая дочь Уолшей.