Сокровища - [52]

— А, — выдохнул он.

— Да, — согласился Джозеф. — Они ничего не понимают в кофе, американцы. В настоящем, как делает моя Беттина. Вкус дома, да?

— Да, дома, — согласился Стефано.

Дом. В этом слове было нечто такое для этих людей, собравшихся в этой комнате, что никто другой, не потерявший всего в своей жизни, не мог их по-настоящему понять.

— Дорогая, принеси Стиву свое печенье. — Он повернулся к гостю. — Настоящее голландское печенье с орехами и специями. Беттина превосходно готовит. Она вообще замечательная хозяйка. Она прекрасно заботится обо мне.

Джозеф — любящий отец, подумал Стефано, и очень приличный друг. Но его нельзя назвать тактичным человеком.

Стефано Д’Анджели и Беттина Зееман прогуливались по Пятой авеню, бодрящий мартовский воздух разрумянил их щеки. Беттина привлекала взгляды всех проходящих мимо мужчин. Это было их первое настоящее свидание. Стефано в тот воскресный вечер спросил ее, не согласится ли она в следующее воскресенье сходить с ним в кино.

Несомненно, Джозеф не поскупился, чтобы его дочь хорошо выглядела. Ее элегантный сине-белый клетчатый костюм, точная копия «New Look» с длинной юбкой, который недавно пересек Атлантику с подиума модного парижского модельера, Кристиана Диора, вызвав волнение среди американских женщин, негодующих по поводу идеи вернуться опять к корсетам и множеству нижних юбок, как того требовал стиль. Стройная фигура Беттины, легкая, словно лебяжий пух, могла демонстрировать гений мистера Диора. При ходьбе широкая юбка играла с воздухом; широкий синий пояс подчеркивал ее тонкую талию. Она носила костюм как манекенщица на подиуме.

Лицо обрамляла белая шляпка, отделанная синей лентой. Стефано подумал, что она похожа на цветок и пахнет весной.

Они были поразительной парой. Он — все еще красивый мужчина. Война, унесшая его юношеский идеализм, придала его чертам новые свойства, и он по-прежнему умел хорошо одеваться — серый, в тонкую полоску, костюм, крахмальная белая рубашка и хорошо вычищенная фетровая шляпа. У него было ощущение, словно он вновь оказался в юности — он, молодой энергичный человек, разглядывающий всех хорошеньких девушек в Милане, вводя их своим взглядом в краску.

— Надеюсь, что тебе понравится «Радио Сити», — сказал он по дороге.

— Я там никогда не была, — ответила она своим мягким музыкальным голосом.

— Тогда тебя ждет удовольствие. Я побывал там в первую же неделю после приезда в Нью-Йорк. Это было самым американским поступком, который, как мне казалось, я мог совершить.

— Не статуя Свободы? — спросила она, весело его поддразнивая.

— Она для иммигрантов. А я хотел немедленно стать американцем. Поэтому я отправился в самый большой кинотеатр, который смог найти. Они называют его «кинодворец» — как будто фильмы в нем короли. Я, когда пришел в него в первый раз, даже не понимал английских слов, но он мне все равно понравился. Тебе тоже понравится.

— Постараюсь, — сказала она с такой торжественностью, что он едва не заподозрил ее в какой-то издевке.

— Попытаюсь, чтобы тебе понравилось.

Она улыбнулась одной из своих редких улыбок, которые ее полностью преображали, наполняя радостью сам воздух вокруг нее, так что Стефано поставил себе целью добиться побольше улыбок на ее печальном лице.

В «Радио Сити» он купил воздушную кукурузу, и она ела ее, как голодный ребенок, набивая рот, пока щеки не раздувались, облизывая масло с пальцев. В этом был определенный шарм, думал он, однако его поразило странное несоответствие поведения и выдержанного внешнего вида воспитанной леди.

Шел фильм «Френсис», глупая чепуха. Гримасы Дональда О’Коннора и говорящий армейский осел вызывали у нее громкий смех, чистый, звонкий, почти что беззаботный. Но еще больше ее привело в восторг эстрадное шоу — огни, оркестр, костюмы, вспыхивающие блестками. Ее широко раскрытые глаза метались с одного конца огромной сцены на другой. Когда Рокетс начали танцевать и публика разразилась аплодисментами, она сжала его руку.

Выйдя из кинотеатра, Стефано ощущал себя человеком, успешно справившимся с важной миссией.

Они шли по Пятой авеню. Беттина радостно смотрела на витрины дорогих магазинов, которые привлекали к себе жаждущих покупателей со всего света.

— Это норка, — сказала она, когда они стояли перед магазином «Best & Company». — А рядом с ней белая лиса. Лиса очень теплая, но не такая, как соболь.

— Я не разбираюсь в мехах, — признался Стефано.

— Итальянцы никогда не разбираются, — сказала она и рассмеялась.

Вся витрина у «Peck and Peck» была уставлена обувью, и Беттина все смотрела и смотрела, переводя нежный взор с одной пары туфель на другую — бальные туфельки и босоножки, ботинки и башмаки, и туфли на «платформе». Ей показалось чудом, что в мире столько обуви.

— Те подойдут к новым весенним костюмам, — сказала она об одной паре. — А те не выдержат длительной ходьбы, но они прелестны. Ботинки довольно безвкусны, ты согласен со мной? А босоножки превосходны, на самом деле превосходны.

— Вот уж никогда не знал, что можно так много сказать о туфлях, — заметил он.

Она застенчиво улыбнулась ему.

— Извини, я тебя утомила. Но эти вещи так долго…