Сокровища Черного Острова - [2]

Но этого, разумеется, было мало, тело-то, грешную худосочную плоть, тоже нужно было предохранять, и Робинсон приспособил для этой цели гидрокостюмы, напылив на них защитный состав с примесью свинца. На голову поверх сеточки, целью которой было оградить мозг от направленных излучений созданием энергетического панциря, надевался мотоциклетный шлем с защитным забралом, покрытый идентичным напылением. Видимость сквозь зачерненное стекло при этом ухудшалось ненамного. Сверху к шлему был прикручен фонарь, питаемый от аккумулятора.

Когда всё было готово, Робинсон и Галахер взяли по две недели отпуска и вместе с Шоммером, которому отпуск брать было не нужно, направили свои стопы на запад, к Тихому океану.

За пару с небольшим часов вертолет домчал их до Манзаниты, где снаряжение и провиант были перегружены в зафрахтованный на неделю катер.

Сняться с якоря решено было завтра утром и, поскольку время еще было детское, друзья организовали ужин, на который пригласили капитана.

Капитан посудины, приземистый морской волк лет шестидесяти с гаком, загорелый, продубленный, просоленный, с дыркой вместо двух нижних зубов, куда удобно помещался мундштук старой прокуренной трубки, хватив стакан рому и закурив, добродушно осведомился:

— Куда лыжи вострим, ежели не тайна?

Надо же, терпел себе, терпел, ни разу про конечный пункт не спросил, а тут на тебе — приспичило.

— На Черный Остров, папаша, — весело ответил Шоммер. — Туда, где черти водятся.

Капитан подавился дымом, заперхал, начал вытирать слезы круглыми коричневыми кулаками, потом молча набухал себе еще стакан, выпил одним махом и сипло заявил:

— Чао, ребятки. Рад был познакомиться.

Пришлось уламывать. На это ушли два часа, еще пара бутылок рома, добрый кусок ветчины и тысяча долларов вдобавок к уже полученному кэпом гонорару. Капитан категорически отказался плыть вместе с ними, и эта тысяча была как бы страховкой за катер. Смешная, надо сказать, страховка, если учесть, что катер тянул не на один десяток тысяч.

Капитан заснул за столом с погасшей трубкой во рту. За руки — за ноги его отнесли в каюту на кровать. Трубку изо рта вынули, положили на стол.

Сами устроили себе ложе на корме, где и проспали до восхода.

Разбудил их капитан — изрядно помятый, смурной, но вполне трезвый и здраво рассуждающий. Как будто и не было вчера трех бутылок рома.

Океан был тих, причал пуст — ни человечка, только лодки, катера да пара яхт.

Капитан, отказавшись похмелиться, выкушал бокал кофе, сказал: «Вернетесь раньше, оставьте катер здесь же или поблизости. Не забудьте пришвартоваться. Ключ положите в бардачок, Френк знает куда. Давайте, ребятки, семь футов под килем», — и ушел, не оглядываясь. Не взял ничего из своего барахла. Наверное, это было нехорошей приметой: забирать что-то с судна перед отплытием.

Шоммер встал у штурвала, и катер, бодро тарахтя, отвалил от причала.

Солнце медленно поднималось за спиной, на небе не было ни облачка, день обещал быть жарким.

Робинсон вытащил на палубу шезлонг, водрузился на него, раскрыл толстенный «Форчун». С шезлонга хорошо просматривался горизонт, и он больше смотрел туда, вдаль, чем в журнал.

Вроде бы сделано было всё, потрудились на славу, уложились в кратчайшие сроки, но сейчас, когда можно было успокоиться, в голове постоянно крутилась подлая мыслишка. Мыслишка была такая: не может быть, чтобы никто не попробовал, защитившись аналогичным образом, взять золото. Уж больно всё просто. Приехал в скафандре астронавта, загрузил баржу и адью. Миллионером больше. Глядь, и другие бы потянулись за золотишком-то. Ан нет, не тянутся.

Надо было бы в «паутине» побольше покопаться, набрать статистику по данному району, ибо всё взаимосвязано. В какое время суток, например, геомагнитное возмущение минимальное? Каков закон сбоев в энергоцепях? Хорошо бы было привязаться к статистике правонарушений, аномальных проявлений, психических заболеваний.

Целый труд. Охо-хо.

А ведь это, пожалуй, упущение. Всё это нужно было бы посмотреть и оценить прежде, чем отправляться в путь.

Ну, может, и не упущение, но посмотреть не мешало бы, вдруг тут что-то есть.

Робинсон встал и пошел к рубке, отметив про себя, что его место в шезлонге тут же занял невесть откуда взявшийся, одетый в плавки Галахер. Вроде бы не наблюдался поблизости.

Шоммер был в чудесном настроении. Чувствовалось, что бороздить океан ему страшно нравится. Это не дома торчать, вперившись в дурацкий ящик, и не по улицам слоняться, убивая время до вечера, когда либо притащится очередная мадам, либо вновь в кресло к ящику.

— Разворачивайся, Френк, — сказал Робинсон, нарушая идиллию.

— Зачем?

Робинсон начал объяснять — зачем, Шоммер слушал и морщился.

— А раньше это нельзя было сделать? — спросил он, перебив нудного Робинсона.

— Идея — она озаряет внезапно, — изрек Робинсон.

— В точку, приятель, — согласился Шоммер. — Идея — вещь капризная. То она есть, то её днем с огнем не сыщешь. Идею надо уважать.

Сказав это, он замолчал.

— И что дальше? — озадаченно произнес Робинсон.

— А ничего.

— Так ты повернешь или нет? — спросил Робинсон.

— И не подумаю, — ответил Шоммер. — Этак будем туда-сюда шмыгать, никакой горючки не хватит. Вот золотишко возьмем, тогда пожалуйста. На твоем катере и за твой счет.