Сокровища Чёрного Монаха - [18]

- Значит, понравились тебе мои сказки? - улыбнулся Пушкин, и глаза его заблестели от удовольствия.

- Уж так понравились, батюшка Александр Сергеевич! - искренне воскликнул Никита. - И про петушка, и про царя Салтана, а особенно про Балду. Чудо как хороши. Душевное наше спасибо за них.

- Вот не думал, что столь известен в народе, - радостно улыбался Пушкин. - Для меня твои слова дорого стоят. А то наши критики ругают меня за простонародный язык ...

- Каким же языком нужно сказки сказывать? - удивился Никита. - Уж так ладно вы все описали! И язык такой живой!

- Вот ты, Володя, - обратился Пушкин к своему провожатому, - так и назови свой словарь: "Словарь живого русского языка".

- Ну, до названия дело еще далеко, - улыбнулся собеседник. - Но я запомню. А ты, дядя Никита, расскажи нам, что помнишь, про Пугачева.

- Что же вам, господа хорошие, рассказать? - задумался Никита.

- Все, что помнишь, дядя Никита, - бросился к нему Пушкин. - Я историю Пугачева писать намерен, мне все интересно, все до мелочи.

- Так там много всякого... разного было, - вздохнул Никита, вспомнив виселицы во дворе и плывущие по реке плоты с виселицами...

- Вот ты мне все, как было, и расскажи, - настаивал Александр Сергеевич. - Мне важно все знать, как было. Я правду написать должен...

- Так много рассказывать, - мялся Никита.

- А ты рассказывай, дядя Никита, - уселся на лавку Пушкин. - Время у нас есть. Не успеешь сегодня закончить, я завтра приду...

И он приходил три вечера подряд. Сидел и терпеливо, внимательно слушал. Вопросов не задавал, не перебивал. Вопросы посыпались, когда Никита закончил рассказ.

- Да, - задумчиво сказал Пушкин, глядя в окно, словно высматривал за ним огненные сполохи восстания Пугачева. - Страшно самодержавие, но бунт русский еще более страшен. Насколько яснее все стало! Нужно ехать на Урал, по следам Пугачева, нужно искать живых свидетелей. Никакие бумаги не заменят живых людей. Спасибо тебе великое, дядя Никита. Господин, который меня привел, он мне по секрету сказывал, что у тебя портрет Пугачева до сих пор хранится. Дай посмотреть!

Никита махнул рукой и полез в тайник.

Пушкин долго и пристально всматривался в горящие глаза Пугачева.

- Вот он каков, царь мужицкий, - уважительно протянул он. - Это не то что в клетке да в цепях. Ну и силища в глазах у него! Жуть! Мороз по коже! Молодец, Никита. Ты храни портрет этот, храни. Потомки спасибо скажут...

- Вот и приятель ваш то же самое говорил, - кивнул Никита.

- Ну вот видишь! - рассмеялся Пушкин. - Значит, не один я такой умный.

Он с чувством расцеловал Никиту, горячо поблагодарил и ушел, оставив на столе червонец, большие по тому времени деньги...

глава десятая

С риском для жизни

Мы с Маркизом успели прийти в летнюю кафешку на Пречистенке заранее. Ни монаха Андрея, ни бригадира еще не было. Мы выбрали себе столик за кустами, взяли по бутылке "Кока-колы" и цедили ее из высоких стаканчиков через соломинки.

- Разве так пьют "Кока-колу?! - вскрикнул Колька, и к нам обернулись все, кто сидел неподалеку.

- Ты можешь хотя бы здесь помолчать? - разозлился я, потому что всеобщее внимание меня уже стало утомлять. - Мы просто сидим, пьем воду, и если ты будешь молчать, или хотя бы разговаривать как нормальные люди, нас никто и не заметит.

Колька что-то недовольно пробурчал, но все же притих, к тому же к стойке подошел бригадир, переодетый в белую рубашку, светлый серый костюм и бежевые сандалии. Как бы в подтверждение моих слов он оглядел кафе, взгляд его скользнул по нам и, не остановившись, проследовал дальше. Он взял два стакана томатного сока, два гамбургера, обильно политых кетчупом, и уселся к нам спиной.

- Вот везуха! - восторженно потер я ладони. - Ты главное - не ори, и мы все услышим, они на нас внимания не обратят, мало ли мальчишек летом по городу болтается?

Бригадир медленно жевал гамбургер, мелкими глотками отпивая сок, при этом вид у него был такой, словно пил он смертельный яд и знал об этом, но другого выхода у него не было.

Черный Монах подошел с опозданием. Одет он был на этот раз по форме: то есть, в рясе и с шапочкой на голове, волосы распущены по плечам.

- Ты чего вырядился? - недовольно проворчал бригадир, ловя любопытные взгляды посетителей на живописного монаха в полном одеянии, который как ни в чем не бывало потягивал "Фанту" прямо из горлышка.

- На службу вызвали, - нехотя отозвался Александр. - Давай быстренько. Ты скажи, ты с покупателем встречался? Когда он картинки брать будет?

- Встретился я с покупателем, - поморщился бригадир. - Все он берет. Только с деньгами жмотится. Торгуется, гад, капиталист проклятый...

- Ты бы ему сказал, что я и так рискую, и классный товар мы ему почти за бесценок продаем. Он-то наверняка не себе берет, под заказ работает, для коллекционера. Стал бы он за так возить... Ты ему скажи...

- Надоел он мне, - вздохнул бригадир, - Он на завтра встречу назначил, сам с ним и договаривайся, у меня уже сил нет. А так клиент готов купить товар.

- Сам, сам, - заворчал монах. - Все сам. Ладно, когда и где завтра встреча?

- Возле метро "Проспект мира", в кафе-мороженое "Белый медведь", в пятнадцать часов. И не опаздывай, он скоро уезжает. Я тоже приду, он тебя в лицо не знает, да и вместе уломать его легче будет.